Повторяю: если пойти на север, выбрать хуторок небольшой и отсидеться, то можно потом, уже весной продолжить путь. Тогда уж точно про нас забудут.
– Думаешь, князь Иван Юрьевич, что нас до сих пор ищут? – спросил Бутурлин.
– Убеждён!.. – ответил князь.
И всё же переждать резкую смену погоды решили в сарае, где удалось приготовить какое-никакое питание, где можно было по крайней мере укрыться от пронизывающего ветра, где хоть и в неотапливаемом помещении, но сухом, можно было спастись от сильного снегопада, обрушившегося на землю.
Кому принадлежало это строение, кто хранил здесь корм скоту, было беглецам неведомо. Теплилась надежда, что сено тут собрано на долгую зиму, про запас, и в ближайшее время не понадобится. Близость залива, видимо, всё-таки предопределяла главное занятие – рыболовство. Но не могли же сельские жители, ну и или жители рыбачьих посёлков, полагаться только на рыбное своё предприятие. Ясно, что держали они и скот.
Беглецы не знали, что там за посёлок, иногда заявлявший о себе. Когда ветер дул со стороны этого населённого пункта, доносились мычание коров, блеянье овец, даже иногда обрывки фраз, если кто-то что-то кричал громко. Ну и прочие шумы разного происхождения долетали. В ясные дни виднелся дымок из труб. Но в снегопад всё замирало. Тут и беглецы решались развести костёр особенно днём – ни огонька, ни дымка видно не будет.
Трубецкой поглядывал на своих спутников изучающе. Пытался понять, не жалеют ли они о том, что согласились на испытания, в которые втянул их? Он не хотел даже для себя назвать его безнадёжным, но где-то в глубине души, снова и снова оценивая возможности добраться в Россию любым из путей, понимал, что все они один тяжелее, ежели не безнадёжнее другого. Если бы хоть деньги, хоть ценности какие были. А то ведь всё вычистили у них при пленении.
Шведы не очень различали пленников по их чинам. Что ж, если рассуждать здраво – и солдат есть солдат, и офицер – солдат, и генерал – тоже солдат. Вот его вроде бы и выделили и виды на него имели какие-то, да и то положение в плену не сделали особым. Может, хотели, чтобы пораньше пришел к необходимости сотрудничать?
Ну а генералы Бутурлин и Вейде как будто бы никого из шведских чинов не интересовали. Павда, может, пока не интересовали?!
Трубецкой понимал, что и он нужен на перспективу, как орудие в далеко идущих планах, в серьёзной игре, которая будет иметь смысл только в том случае, если его убедят принять в ней участие добровольно и осознанно. Заставить сложно, слишком высока цена ошибки. Ведь Трубецкой мог бы на всё согласиться, а едва вырвавшись в Россию, ото всего отказаться. Что тогда делать?
Ему было неведомо, как собираются решать с ним вопросы. Ломал голову, думал, гадал. Разное можно было предположить, да что толку в предположениях.
Снег шёл целый день и целую ночь. Навалило сугробы – будь здоров. Вышли по утру из сарая, едва-едва дверь отворив, а вокруг насколько глаз хватало – снежная целина. Как по такой идти? Куда идти? Да и следы сразу выдадут