– Ладно?
Он вновь взглянул на меня. Молча.
– Хорошо, он будет твоим учителем, – понятнее проговорила я.
Знала бы я, насколько прекрасную улыбку увижу, то вложила бы побольше чувств в эту фразу. Насколько для него были важны вещи, о которых я столь легко говорила, раз дарили ему столь невообразимое счастье? Что ты пережил, о принц Дали, на своей земле?
Чувственные губы растянулись, оголяя ряды белоснежных зубов с выделяющимися на их фоне миниатюрными клычками, а роковые голубые глаза с легким прищуром глядели на меня. Щеки вспыхнули еще более насыщенным маковым цветом, едва ли уступая в яркости своей пышным алым локонам. Я потеряла дар речи. Я забыла, что умею дышать…
Как нечестно, как подло! Ты смущался моей улыбки, когда твоя убивает, заставляет жадно всматриваться и желать лицезреть ее как можно чаще. Впервые за долгое время внизу живота будто бы завязался какой-то комок, и это не то, что бы не было контролируемо… Просто не хотелось видеть ничего кроме счастливого лица напротив.
Его мелко дрожащие ладони коснулись моей руки, и меня словно молнией ударило. Улыбка исчезла так же внезапно, как и явила себя, и теперь на меня взирал ожидающий чего-то юноша, оказавшийся, пожалуй, в опасной близости от меня.
– Обещай, что придешь завтра, – нежный шепот коснулся моего лица.
– Не знаю, – ложь. Ничем я таким занята не буду, просто боялась вновь попасть в его плен.
– Обещай, – настойчиво проговорил он, хмуря темные брови.
Невозможно влюбиться в человека во вторую только встречу. Но я никогда с уверенностью не смогу сказать, что не влюбилась в него с первой…
Глава 5. Глава о побегах и краснеющих принцах.
– Я ухожу, – равнодушно бросила я, минуя пышущего негодованием Змеюку-Клауда сначала в дверях дворца, потом и в дверях Цитадели, ведя за собой воодушевленного принца, а после – покидая свои владения вовсе.
С чего все начиналось? После вчерашнего разговора с Нимэлем я твердо решила пойти и найти ему ту здоровенную кошку из Листины. Одним из имен этой твари является «Пурута». Необразованному люду, пожалуй, такое прозвище ничего не говорит, но если чутка покопаться в древних языках, то легко будет найти истоки такого забавного слова.
«Purutas yass da’nnak Tebarri» – фраза вымершего кастонского языка, древняя, как мир, как-то где-то примерно означающая «Крестом возмездия воссияют небеса». Если быть короче, то эти слова говорили, если хотели наложить проклятие на три поколения, а образ большой алой кошки, якобы ходившей попятам за проклятыми, появился тогда, когда один из проклинающих приказал своему питомцу оторвать жертве голову, и животное подчинилось. Ну и, чтобы не произносить целиком эту порядком надоевшую всем фразу, древние листинцы стали называть зверя «Puruta» – «Крестом» в чистом падеже.
Впрочем, из этой легенды мало что можно подтвердить существенными фактами, но что коты верны своим хозяевам – это точно.
Добросовестно проделав все утренние обязанности сивиллы, я вернулась в свои