5
Этим утром я отправился в архив записей актов гражданского состояния в Ислингтоне, где хранятся документы, и попытался дополнить составленное мною довольно жалкое генеалогическое древо. Там я выяснил, что первая дочь Генри, Элизабет, вышла замуж за Джеймса Киркфорда в 1906 году, однако прошло еще шестнадцать лет, прежде чем вторая, Мэри, сочеталась браком с Мэтью Крэддоком. У Элизабет был сын Кеннет и две дочери, а у Мэри – две дочери, Патрисия и Диана. Чтобы откопать эти сведения, потребовалось довольно много времени, а мне еще нужно было найти записи о Джимми Эшворт и ее семье. Я знал о ней достаточно, чтобы облегчить себе поиски. Ее дочь Мэри родилась в 1884 году, через четыре месяца после брака матери с Леонардом Доусоном. Отцом ребенка, родившегося в законном браке, считается муж его матери (Quern nuptiae demonstrant pater est[21]), и именно поэтому Генри хотел, чтобы Джимми и Лен поженились как можно скорее. Но Мэри была его дочерью, я нисколько не сомневаюсь.
Вчера вечером я хотел поговорить об этом с Джуд. Нашел снимок Генри, сделанный примерно в том возрасте, в каком теперь Дженет, и сходство оказалось еще поразительнее, чем я думал. Форма лба, высокая переносица, прямые брови, длинная верхняя губа – все одинаковое. У Генри, у моего отца, у Лауры и Дженет. А у меня? Я внимательно рассмотрел свое лицо в зеркале. Нет, я больше похож на мать. Обнаружив неизвестную ветвь своей семьи, испытываешь странные чувства – волнение и одновременное некоторое отвращение. Я убеждаю себя, что становлюсь похож на Лауру, когда начинаю «обелять» своего предка, которого не знал и к которому, по всей видимости, не испытывал бы симпатии. Однако меня беспокоило не это, а сам факт наличия общих генов с незнакомыми людьми, почти чужаками. Похоже на глупую шутку. Мне не понравились слова швейцара, вежливо намекнувшего, что любые мои гости вне подозрений, и посчитавшего Лауру и Дженет моими родственницами. Но они действительно родственницы – и всегда ими были.
На целых полчаса я почти полюбил Генри – за щедрость, за решимость помогать женщине, которую бросил. Потом мои чувства снова изменились. Что чувствовала Джимми Эшворт, когда любимый человек, чей плод она в себе носила, заставлял ее выйти замуж за мужчину, которого она ни в грош не ставила и который не был отцом ее ребенка? А Лен Доусон? Неслыханное унижение. Мы с Салли часто ссорились, особенно к концу нашего брака, но я помню, какую испытывал к ней нежность, когда она вынашивала Пола, а также гордость, когда смотрел, как изменяется ее тело, или когда шел с ней по улице, держа за руку. Мой ребенок. Всего этого был лишен Лен Доусон. Интересно, говорили они об этом между собой?