– Милорд, – супруга подступила к мужу. – Я знала другого Джонатана Гуилхема. Он был щедр на чувства и чуток. Именно эти качества привлекли меня, когда-то, а не ваш род и ваше состояние. Последние же несколько лет ваша холодность и расчетливость, которые я принимала за мимолетные слабости, пустили глубокие корни и оплели, и одурманили вашу душу, погрузив ее в глубокий сон. Мне жаль вас, вы не ведаете, что за все поступки придет расплата рано или поздно. Верните самого себя.
– Вы идеалистка, Элеонор, – сухо произнес лорд Уорбрук, вдруг почувствовав ее слабость. – Вы витаете в своих фантазиях и тешите себя иллюзиями, забывая, что мы живем на земле, где царят свои законы, поддерживающие относительный порядок и покой. Выход же за границы сих правил часто приводит к ошибкам и смуте. Полно, покончим с этим. Я устал от пустой болтовни, – отрезал он и перевел свой взгляд на девочку, сидящую на диване. – Патрисия, подойди ко мне.
– Вы не станете допрашивать ребенка, милорд! – возмутилась леди Элеонор, встав между девочкой и мужем.
– Именно это я и собираюсь сделать, – отчеканил сэр Джонатан и дал знак Патрисии приблизиться.
Малышке на вид было около семи лет. Взгляд её больших карих глаз без искры наивности столь присущей ее ровесникам, поражал совсем недетской серьезностью. Забавные веснушки, волосы удивительного оттенка рыжего цвета, – будто осеннюю огненную листву припудрило пеплом, несмотря на старания няньки аккуратно уложить их, не желали слушаться и, бунтовскими кудряшками выбивавшиеся из-под многочисленных шпилек и лент, совершенно не вязались с задумчивостью и отсутствием иллюзорного оптимизма девочки.
Как только милорд подозвал девочку к себе, она без всякой робости покинула диван и подошла к своему строгому дознавателю.
– Скажи, дитя, – произнес сэр Джонатан, вновь опускаясь в свое кресло, – что ты знаешь о планах Чарльза?
– Ничего, сэр, – отчетливо ответила Патрисия.
– Ты лжешь, дитя, – продолжал он. – Вы были дружны с Чарльзом, и он должен был тебе что-нибудь сказать.
– Я ничего не знаю, милорд, – повторила девочка, и вдруг, осмелев, ответила, – а если бы и знала, то ничего не сказала бы вам.
– Вот твоя благодарность, дитя, – холодно проговорил лорд Уорбрук. – Ты, верно, забыла, что твоя судьба полностью принадлежит мне и…
– Милорд! – с горечью и гневом воскликнула леди Элеонор. – Это бестактно и… низко!
– Дорогая! – невозмутимо произнес милорд, даже не удосужившись поднять на супругу взгляда. – Мы уже говорили с вами. Разговор был окончен, и я вас не держу! – Он вновь обратился к малышке, – итак, Патрисия, тебе стоить помнить о том, что я сделал для тебя и твоего