– 3—
Ночь выдалась безлунной. Чернильный воздух слился с непроницаемостью воды, не давая шанса очам телесным разделить верх и низ. И хотя небеса выставили напоказ все свои сокровища, высыпав на темный шелк божественной бездны сияющее серебро, редкий путник порадовался бы столь завораживающей картине.
Когда вас угораздило путешествовать морем, не освещенным лунным светом, звезды на время перестают быть ориентиром. Отражаясь в океане, мерцающие точки заполняют пространство, соединяя воедино и небеса, и воду, превращая его в чудовище, способное не только поглотить вас, но и ввергнуть в полное забвение. Страх и одиночество, вечные попутчики человека, в такой момент приобретают исполинские размеры, делая дитя земное ничтожнее, нежели оно есть на самом деле. Сознание хрупкости и незащищенности некоторых подталкивает к решительным действиям, а некоторых пригибает к земле и ставит ногу на горло. Человек и так блуждает во тьме, но, когда к тьме духовной прибавляется тьма физическая, боль утрат и ненависть к миру обостряются. Часто люди позволяют страху властвовать над собой, не прилагая усилий вырваться из этого порочного круга, сделать шаг в черную мглу и убедиться, что под ногами все же твердь.
Тьма пугает безысходностью, но ведь тьма – просто отсутствие света! Это не гибель! Воздетые к небесам руки пытаются достать звезды, дабы осветить путь! Но иногда достаточно сделать шаг! Нет необходимости срывать светила!
Эта ночь выдалась безлунной. В такие ночи хорошо сидеть у камелька, попивая нечто согревающее, и философствовать с хорошим человеком на вечные темы, а то и просто в полной тишине размышлять о судьбах людских, о возможности преобразовать собственную вселенную, заключенную в человеческом теле. Ведь эта ночь выдалась безлунной.
***
Вахтенный «Счастливчика», чертыхаясь, вглядывался во мрак. Мгновенье назад он услышал всплеск от весла, когда же звуки приближающейся шлюпки стали явственнее, он, вскинув карабин, совершенно в сложившихся условиях бесполезный, крикнул в направлении шума:
– Эй, кого там черти несут?
– Меня, – метнули ответ, и вахтенный вмиг опознал капитана, а по интонации голоса – степень его опьянения. – Кидай трап, крыса трюмная!
Оказавшись на палубе, капитан стряхнул с плеча какую-то ношу, в ней, при свете факела, вахтенный разглядел мальчишку лет одиннадцати-двенадцати. Он был без сознания.
– Чего это, капитан, – хмыкнул матрос, слегка поддев ногой ребенка, – сын губернатора?
Капитан Гершем, высокий, атлетически сложенный мужчина примерно сорока лет, приподняв одну бровь, закурил трубку, и, затянувшись, обнажил в оскале свои идеальные зубы.
– Бери выше, – пробасил он. Заметив, что мальчик шевельнулся, бросил, – ишь, очухался.
Ребенок, приподнявшись на локте, непонимающим взглядом обвел темноту и двух моряков, стоящих над ним и, не предпринимавших