Потом мы долго ехали на маршрутном автобусе по увалистой дороге. Тянуло в сон, и только частая встряска на выбоинах отгоняла наплывные образы.
Постройки показавшегося города выглядели еще унылее, чем окраины Зауральска. Антонина Павловна объяснила мне, как найти единственную в Северске гостиницу, в которой я должен был устроиться временно, пока еще не ведомое мне начальство не определится с жильем.
«Утром в колонию пойдет наш автобус, – добавила она, – и часов в восемь заедет за вами. Так что будьте начеку к этому времени». – Махнула мне рукой и торопливо пошла по дощатому тротуару в сторону притиснутых друг к другу домов. Я остался один на один в незнакомом городе, произведшем на меня удручающее впечатление: какие-то полуразвалившиеся, вросшие в землю домики, улицы без асфальта, хмарь. Единственно, что теплило взгляд, – это башни и соборы древнего кремля и кое-где видневшиеся из-за серых строений купола церквей, хотя то и другое было в состоянии заметного запустения и разрушения.
Волглый воздух, раскисшая земля, грязь. В легких ботинках я едва добрался до гостиницы, и там неудача – свободных мест не оказалось. Пришлось часа два просидеть на потертом диване – пока кто-то не съехал. И тоска меня одолела до крайности. Волей-неволей стал прикидывать – сколько же мне в этих краях придется жить, пока не кончится положенная отработка? И выходило – три зимы и три лета! Почти как в той песне: «Только три зимы, только три весны…» Даже подумать о таком раскладе и то страшновато, а как это время пережить? И совсем бы раскачались унылые мысли, пошли вразнос, если бы не администраторша, позвавшая меня к стойке.
В номере серо. Две застеленные кровати и стол без клеенки. Едва я закрыл дверь и кинул свой хилый чемоданчик на ближний стул, как нестерпимо захотелось есть. Немного еды у меня осталось от дорожных припасов, а чаю предложила вдруг подобревшая администраторша, узнав, кто я да что.
От всего того, что на меня свалилось в один день, я будто почувствовал, как во мне что-то перевернулось или даже сломалось. Тяжесть неизвестности и унылое состояние вытянули из меня то привычное, чем я жил в последнее время, чему радовался. Какие-то иные чувства поднялись: я вроде бы повзрослел за недолгое время, хотя и не был «зеленым» юнцом – мне уже шел двадцать пятый год. Но, оказывается, большой жизни-то я еще и не знал, несмотря на более чем годичный опыт работы среди самых разных людей, в автопарке, студенческие практики на заводах, стройотряды… И цех, и дом, и дружеское окружение – это все узкие рамки бытия, а тут я словно вынырнул на широкий жизненный простор, да еще и в не очень удачном для новоиспеченного специалиста месте. Три осени, три зимы и три лета – срок немалый, а какая