– Шибко-то чего рассказывать? Без года неделя прошла… – Володька тоже улыбался. Ивана он сердечно уважал. Старший брат заменил ему в детстве отца.
– Неделя не неделя… – Иван потянул его в дом. – А за месяц перевалило, есть о чем с братом поделиться…
За столом они обсудили городские новости. Случай с Митей вроде обрадовал Ивана.
– Может, на этот раз образумится, бросит сомнительные дела. Чую, что какой-то там кооператив до добра не доведет: раз создан не по надобности, а по стремлению к деньгам, то рано или поздно такой оборот вылезет гнилью по жизни, как шило из мешка. – Он помедлил немного, поглядывая на молчавшего Володьку. – Да и не в наш родовой корень такие дела…
– Завел ты, Ваня, какой-то ненужный разговор, – с явным недовольством перебила его Нюра. – Живет Митя не хуже нас, трудится честно, пить-есть ни у кого не просит, чего еще надо?
– А я сомневаюсь насчет честности. – Иван нахмурился, и Володька, видя, что назревает ненужная перепалка, вклинился со своим вопросом:
– Завтра намечаем картошку сажать, – начал он, – а все ли готово?
В глазах Ивана мелькнули искорки – он понял брата и положил ему на плечо тяжелую руку.
– С этим будь спок – все продумано и проверено. Соберем компанию помогальщиков и посадим картошку сразу в трех огородах: у матери, у нас и у тетки Аксиньи. Нюра позвала в помощь Тасю Кузину с дочерью Надей – картошку кидать в борозду, а я уговорил Пашу Демина набирать мешки в подполе и подносить сажальщикам, так что спи спокойно, – пошутил он.
Утро было тихим и ясным. Пахать начали рано, по холодку, чтобы жаркое солнце не так сильно высушило землю.
Иван проложил несколько первых борозд начиная от центра огорода и передал ручки плуга Володьке, шагавшему рядом в азартном нетерпении – в нем забродила крестьянская закваска. Но пахать – не баранку крутить, сноровка нужна особая, внутреннее чутье. Не все гладко получалось у Володьки на первой поре: то плуг уходил глубоко, и лошадь едва его вытягивала, то борозда сваливалась в бок.
Иван одной рукой помогал брату, выравнивая плуг.
– Спокойнее, спокойнее, – подбадривал он Володьку. – Старайся чувствовать ручки лемеха, как баранку, ты же шофер, держи плуг ровно и по высоте, и по ширине, не заваливай его набок…
На втором круге Володька стал улавливать игру плуга – и дело пошло.
– Вот так, так, – хвалил брата Иван, но не отходил от него, понимая и Володькин настрой, и его неуклюжесть: он-то знал, что научиться пахать по-доброму можно лишь со временем, прощупав плугом не один огород.
А Володька млел от удовольствия. Влажная земля приятно холодила босые ноги, и он шел по борозде короткими шажками, спокойно и весело. Так, наверно, ходили за плугом его предки, и, может быть, от них в тайниках Володькиной души таились горячие искорки сыновней любви к земле…
Женщины споро бросали картофелины в борозду, и Володька нет-нет да и поглядывал на тонкую