Она заставила его снять рубаху и, накинув на шею полотенце, скомандовала: – Вытирай пот и штаны тоже сними, оботрись. Ляг на минутку, остынь…
Иван послушно лёг и, прикрывшись полотенцем, закрыл глаза…
Она, незнакомая ему женщина, ходила по дому, звенела посудой на столе, передвигала стулья. А он? Он был этому рад, по крайней мере, доволен. И только навязчивая мысль о жене, вернее, память о ней, стояла в душе колом… Он вдруг задремал, но, услышав её голос, встрепенулся и попросил:
– Надя, пожалуйста, в шкафу тоже халат висит. Сын нам обоим привозил тогда, ещё десять лет назад. Я с той поры его раз одевал…
Она быстро его нашла и, подавая, улыбнулась.
– К столу! Ужин поздний, поэтому лёгкий, не обессудь…
…Он шёл по саду, придерживая одной рукой халат ниже пояса, чтобы полы шибко не распахивались. Ещё бы, под халатом он был в чём мать родила, и это его очень стесняло и смущало. Не такой он человек, чтобы внимание людей привлекать… Люди вокруг, их много, но он за Марфой идёт, а она уходит. Быстро, не оглядываясь, но кричит ему, а он слышит!
– И отстань, говорю, не торопись. Тебе ещё здесь дел много, и дом поправь. Да не ходи больше полуголый, как артист, болезня и отстанет, – бабка завернула за забор, он побежал наперерез, глядя между штакетин. А её и след простыл…
* * *
Иван открыл глаза. В комнате полумрак, совершенная тишина – и нудный, шелестящий стук в окно шершня.
«Странно, ещё темно, а вчера только в три часа легли! Неужели совсем не спал? Но будто выспался. И как ночью через кухню разговаривали, и о чём – помнит…»
Дед, стараясь не шуметь, поднялся, надел штаны и рубаху и вышел из спальни. В кухне сумрак, так как окна завешены старыми пледами… Он осторожно заглянул в бабкину комнату: «С добрым утром!», но кровать была застелена, отчего он очень растерялся и расстроился. Не пытаясь вспоминать больше, с отчаянием заспешил к выходу, но случайно увидел лист бумаги на столе:
«Ваня, здравствуй, надеюсь, ты поспал. Окна я, как могла, завешала, возможно, это позволит тебе отдохнуть… Теперь о главном. Я посмотрела тебя, ты, как смог – меня. Увидела, что ты не такой уж и старый, как тебе самому кажется. Только растерянный. И ещё. Вчера мне показалось, что нас трое. Я, ты и твоя жена Марфа. Но её, к сожалению, уже нет. Пока это не поймёшь, я не нужна. Надеюсь, до встречи. И ещё. На шкафу телефон, заряди, возможно, тебе даже сын звонит, а ты не знаешь. Не бойся, это не бомба… Мой телефон…» Дед несколько раз перечитывал бумажку, пытаясь понять, почему она уехала, потом сложил её вчетверо и подсунул под телевизор. Вышел во двор и увидел копающихся в пыли кур. «Она выпустила!» – заулыбался Иван…
…Стариковское время немилосердно… Оно уже не позволяет человеку вольно обращаться с собой, всецело полагаться на отговорку «завтра», ибо «завтра» может не наступить, и всё упрямее будит с рассветом. Нет, это не бессонница не даёт спать, это время твоё волнуется: «Пора! Не успеешь, пора!» И какой