Возможно, ехал на закат?
А, может, двигался к восходу,
К рассвету мощного таланта,
Каких не знали на Руси?
Простите, вдруг меня сморило
От утомительной дороги,
Что я невольно задремал
Под грузом старых впечатлений,
Под солнцем новых ощущений,
Пред тем, что будет впереди.
Друзья, друзья, вы мне простите
Мою внезапную сонливость —
Уж что-то скучно стало мне.
Так много слов о Воронцове —
Слов благородных и прекрасных
Невольно графу посвятил,
Когда живой, вполне здоровый,
Уравновешенный примерно
В своих поступках и словах
Мой героический вельможа.
Не занимал меня работой,
Не обижал при контроверзах
И над душою не стоял,
Но умножал в себе обиду
И ревновал к своей супруге,
Как поступал бы всякий муж.
Я спорадически склоняюсь,
К тому, что граф меня простил бы,
Когда не лез бы на рожон —
Не знавался бы с супругой,
Раскрепощённым поведеньем,
Для слухов почву не давал…
Пока ж отставки не случилось,
Пока ж графиня принимала,
Никто не ведал, будет так…
«…Со дня приезда был свободен …»
…Со дня приезда был свободен —
Я мог встречаться и общаться,
Свободно думать и писать,
И любоваться дивным морем,
Что дух и разум захватило
Могучей ширью без краёв.
Тогда был август, снова август —
Душа поэта разогрета,
Чудесным месяцем взята,
Где виноград и беззаботность,
Что позабылась в Кишинёве,
Ко мне нечаянно пришла.
И вот теперь с морским прибоем,
Под сводом неба средь природы
Гудят ожившие мечты,
Воспоминанья о Гурзуфе,
Былых и радостных мгновений
И тема вечная любви.
От посторонних глаз скрывая,
В себе, как тать, переживая,
Держу в надёжных тайниках —
В тревогах страстного рассудка,
В глубинах пламенного сердца,
В подвалах спутанной души.
Всё под луной я продлеваю
И всё под солнцем продолжаю —
Не забываю, коль живу.
Рождают лёгкие виденья
И управляют вдохновеньем
Лишь осень, море и… она.
«Скажите мне, чей образ нежный,
Неотразимый, неизбежный
В те дни преследовал меня?»
И если помните, читатель,
Следивший