Анжелика не уходила. Дующий с Сены ветер ерошил ее волосы и создавал иллюзию открытого моря, откуда всплыло это слово: «Америка».
Анжелика задумалась о своем брате Жослене и снова представила себе его отчаянные сверкающие глаза и страстный шепот: «Я ухожу в море…»
Как-то вечером к ним заглянул пастор Рошфор. Дети де Сансе окружили его с полными восторга глазами. Жослен… Раймон… Ортанс… Гонтран… Анжелика… Мадлон… Дени… Мари-Агнес… Как они были прекрасны в своей невинности и неискушенности, эти не знавшие своей судьбы дети де Сансе! Они слушали незнакомца, и его слова смутили их сердце.
«Я всего лишь любопытный исследователь новых земель, жаждущий узнать места, где человек не страдает ни от голода, ни от жажды и чувствует себя свободным. Именно там я понял, что все зло от белого человека, потому что он не только не последовал Слову Господа, но, более того, исказил его. Ибо Господь повелел не убивать и разрушать, а любить друг друга».
Анжелика прикрыла глаза. Когда она снова открыла их, то в нескольких шагах от себя, в толкотне Нового моста, увидела Жактанса, Снегиря, Большого Мешка, Гобера, Красавчика и еще нескольких воров. Они смотрели на нее.
– Сестренка! – воскликнул Снегирь, схватив ее за руку. – А я уж собрался поставить свечку Предвечному в церкви Сен-Пьер-о-Бёф. Мы ведь подумали, что больше никогда тебя не увидим!
– Решили, одно из двух: ты или в Шатле, или в Центральном госпитале…
– Если только тебя не разодрала в клочья чертова собака.
– Отмычка и Трус попались. Нынче утром их повесили на Гревской площади.
Воры окружили ее. И снова она оказалась в плену их ужасных лиц, хриплых голосов пьяниц и цепей «воровского братства» – цепей, которых было не разорвать за один день. Однако с этого дня, который она отныне будет называть «днем баржи с сеном» или «днем Нового моста», в ней затеплился огонек надежды. Она не знала, почему она надеется. Со дна поднимаются не так скоро, как опускаются туда.
– А теперь повеселимся, красотка, – сказал Снегирь. – Знаешь, зачем мы средь бела дня разгуливаем по Новому мосту? Чтобы малыш Флипо показал нам, как мастерски он умеет срезать кошельки.
Флипо, один из живущих в Нельской башне сопляков, ради такого случая сменил свои лохмотья на наряд из лиловой саржи и грубые башмаки, в которых передвигался не без труда. Он даже намотал на шею что-то вроде полотняного воротника, а под мышкой держал плюшевую торбу, в которой у него якобы находились книги и перья. Так он вполне мог сойти за решившего прогулять уроки, чтобы поглазеть на марионеток, сына какого-нибудь ремесленника.
– Послушай меня, сынок. Сегодня надо не только срезать кошелек, как ты это уже делал. Мы поймем, способен ли ты смыться во время переполоха и унести добычу. Понял?
– Угу, – ответил Флипо, выразив таким образом свое понимание задачи.
Затем