– Можешь не бояться. Мне вполне хватает твоих объятий.
– Почему ты говоришь об этом с таким недовольным видом?
– Потому что для того, чтобы требовать еще, надо было бы обладать бешеным темпераментом. Вот если бы только ты мог быть более нежным!
– Это я-то не нежный? Я, который тебя обожает? Повтори, что я не нежный.
Он поднял увесистый кулак. Анжелика пронзительно закричала:
– Не прикасайся ко мне, мужлан! Скотина! Вспомни о Польке!
Он уронил руку и вздохнул, мрачно взглянув на нее:
– Прости меня, Анжелика. Ты всегда оказываешься сильнее. – Он улыбнулся и неловко протянул к ней руку. – Иди ко мне. Я постараюсь быть нежным.
Она позволила, чтобы он уложил ее на ворох тряпья, и, безразличная, пассивная, отдалась ставшим привычными объятиям.
Удовлетворив свое желание, он еще некоторое время лежал, тесно прижавшись к ней. Анжелика чувствовала на своей щеке жесткую щетку волос, которые из-за парика он стриг очень коротко.
Наконец он глухо пробормотал:
– Теперь я знаю… Ты никогда, никогда не будешь принадлежать мне. Потому что мне нужно не только это. Мне нужно твое сердце.
– Нельзя иметь все, бедняжка Никола, – рассудительно сказала Анжелика. – Раньше тебе принадлежала частица моего сердца. Теперь тебе принадлежит все мое тело. Раньше ты был моим дружком Никола, теперь ты мой господин Каламбреден. Ты убил даже воспоминание о том чувстве, которое я испытывала к тебе, когда мы были детьми. И все же я привязана к тебе, по-другому. Потому что ты сильный.
Он разозлился, вздохнул и снова проворчал:
– Я вот думаю, не придется ли мне на днях убить тебя?
Она зевнула, ей хотелось спать.
– Не говори глупостей.
Сквозь маленькое оконце звезды отбрасывали отсветы в краденые зеркала. У подножия башни неустанно распевали жабы.
– Никола… – вдруг сказала Анжелика.
– Да?
– Помнишь, мы хотели убежать в Америку?
– Да.
– А что, если теперь мы и вправду уедем туда?
– Куда это?
– В Америку!
– Ты спятила!
– Нет, уверяю тебя, это страна, где нет ни холода, ни голода… Там мы были бы свободны.
Она настаивала:
– Что ждет нас здесь? Тебя – только тюрьма или пытка, каторга или виселица. А что ждет меня, если ты исчезнешь?..
– При Дворе Чудес никогда не следует думать о том, что нас ждет. Завтра не существует.
– Там, быть может, у нас будет своя земля. Мы будем ее обрабатывать. Я тебе помогу.
– Ты спятила! – повторил он в новом приступе гнева. – Я только что растолковал тебе, что не имею ничего общего с мужичьем. И неужели ты думаешь, что я отступлю, оставив Родогону Цыгану клиентуру Сен-Жерменской ярмарки?
Она не ответила и снова стала безучастной.
Он еще некоторое время ворчал:
– Вот ведь эти женщины…