Всё же какие-то угрызения совести иногда посещали Лян Се, поэтому она не настаивала на том, чтобы пленники были связаны или их руки скованы. У них отобрали оружие, они всегда находились под бдительной охраной, но в остальном оставались относительно свободны. На привале любой из степняков мог свободно перемещаться по лагерю, однако не мог покидать его.
Хару находился под более пристальным надзором, только его руки были связаны, хотя и таким образом, что у него сохранялась возможность шевелить ими и ухаживать за собой. Всё же именно принц вызвал главные подозрения и именно из-за него всех их задержали. Пара стражников неотступно следовала за ним и постоянно указывала на то, куда он может пойти, а куда – нет.
Множество раз принц раздражённо обращался к Лян Се, уговаривал её и убеждал. Каждый раз она попросту отворачивалась от него. Мэргэн пытался поддерживать друга, но и он не удостаивался ответа. Офицер не обращала ни малейшего внимания и на обидные слова, которые в её адрес посылал степняк. Таким манером он надеялся расшевелить её, растопить лёд, воздвигнутый ею вокруг себя. Тяжело иметь дело с кем-то, кому безразлично, что о нём говорят, с тем, кто упрямо не желает признавать свою неправоту.
Путь к Нандуну Лян Се также избрала не самый короткий. Она решила, что сокращать его и следовать к городу напрямую, оставив стену позади, нарушит весь замысел экспедиции, а эти степняки не настолько важные птицы, чтобы торопиться из-за них. Поэтому она последовала к следующей башне, и ещё к одной. В обоих случаях она останавливала отряд на несколько дней, с тем чтобы описать местность, обновить карты и пополнить запасы воды. По счастью, колодцы, которые имелись при каждой из башен, оставались полными.
Одно лишь наблюдение смущало Лян Се всё больше и больше. Уже много дней им не встречался ни один человек. Не только башни были пусты, но и никого из местных жителей не было видно. Пустые деревни и селения. Хозяйства брошены, скот угнан, и ни души. Люди в её отряде беспокоились всё сильнее. Даже пленники, не видевшие ничего кроме своей дикой степи, чувствовали, что что-то неладно.
Когда они разместились во второй по счёту башне, чтобы перепроверить имеющиеся карты, напряжение среди людей можно было ощутить почти физически. Никто не хотел надолго покидать башню, хотя это и требовалось для работы. На ночь все собирались под её сводами, и каждый из этажей был битком набит людьми, лежащими вплотную друг к другу, однако никому не хотелось поставить палатку снаружи и спать привольно. Тянущее чувство страха и неизвестности витало над всеми, казалось, сама стена излучает его. Но в отдалении от неё – ещё хуже.
Всё это изматывало людей, и воинов, и их пленников. Одна Лян Се, казалось, сохраняла железное спокойствие и безразличие. Она брала палатку и ставила её на площадке на вершине башни, где в одиночестве коротала ночь за ночью, корпя над бумагами