– По-вашему, парень рожать собрался? Делать нечего, пусть остаётся у вас, но я к вам на побегушки не пойду.
Мунку слабо застонал и начал шевелиться. И Ган Жун, и Нага бросили спор и кинулись к юноше одновременно, хоть и движимые разными чувствами. Лекарь видел в нём не столько человека, нуждающегося в помощи, сколько предмет наблюдений и занятных исследований. Наёмник испытывал странную приязнь к подростку, из-за которого он столько лет скитался по степи и претерпел множество страданий. Для Наги Шима, а ведь заблуждение наёмника пока так и не раскрылось, стал смыслом жизни, смыслом, который нужно было оберегать. Столько всего вынести и сейчас потерпеть поражение из-за какой-то непонятной болезни? Уж нет, найдётся и на неё управа.
Так Нага стал помощником лекаря. Они перенесли Мунку в небольшую светлую комнату в дальней части дома, примыкавшей к обширному саду. Ган Жун выращивал здесь не столько овощи и фрукты, сколько разные лечебные травы, которые приходилось затем сушить, толочь, заваривать, окуривать ими больных и много чего ещё.
Об ученичестве речь не шла, но волей-неволей Нага присматривался к кое-каким вещам. Ему приходилось всячески помогать Ган Жуну, особенно когда дело касалось операций. Каждый день в лечебницу попадали люди со сломанными костями, разного рода ранами, свежими и запущенными. Из-за большого числа людей в городе и страшного беспорядка стычки и драки стали обычным делом, так что вправление вывихов и сломанных носов превратилось в совершеннейшую рутину. Кроме того, где-то в провинции продолжались бои между повстанцами и местными гарнизонами, которые не разбежались и не желали нарушать присягу. Тогда к ним в лечебницу доставляли по-настоящему тяжело раненных повстанцев, с отрубленными конечностями или вспоротыми животами. Многие из таких пациентов умирали от потери крови ещё до того момента, когда Ган Жун приступал к своей работе. Однако кого-то удавалось спасти, и всякий раз Нага оказывался полезен.
Кроме двух мужчин при лечебнице жил мальчик, мечтавший выучиться на врача, но он был ещё слишком юн и слаб, чтобы выносить всю нагрузку. Почти каждый день приходили три-четыре пожилые женщины, которые убирались в доме, готовили и стирали. Иногда они помогали при перевязках, поили больных снадобьями и выполняли другую работу по хозяйству.
Наёмника не пугали разверстые утробы, кровь и жуткие ранения. Во многих случаях он почти наверняка мог сказать, каким оружием они были нанесены и вообще есть ли хоть малейший шанс у раненого. Нага оставался равнодушен к стонам и крикам, ничьи страдания не вызывали у него сочувствия. Он уже множество раз видел подобное, сам наносил ранения и убивал, удивить его или тронуть было сложно. Порой, правда, и Нага не оставался равнодушен, видя последствия мастерски сделанного удара, когда прекрасно отточенное оружие поражало хрупкую плоть чисто и ровно. Островитянин обратил внимание, что оружие у повстанцев крепкое и сделано как будто из другого сплава, отличного