Наге начинало нравится такое житьё-бытьё. Он справлялся со своими обязанностями и не находил их обременительными. Вечерние посиделки с вином настраивали его на философский лад. Глядя на звёзды, он всякий раз вспоминал чудесную пещеру, стены и потолок которой представляли собой остов дракона, где кости светились таким же холодным, успокаивающим светом. Как много он успел пройти за это время, с какими только людьми не сводила его судьба! Где он найдёт своё успокоение? Что он будет делать дальше с принцем?
В один из таких вечеров Ган Жун нарушил молчание. Такое случалось очень редко, двум мужчинам было не о чем говорить, если дело не касалось приёма больных и раненых, поэтому Нага был удивлён.
– Я заметил, – сказал лекарь, – что мышцы у парня стали крепче, а сам он как будто тяжелее. Каждый день, когда я разминаю его, мне всё труднее переворачивать его и управляться с его ногами-руками. Это странно, но очень занимательно.
– Ты уже разобрался, чем он болен? – спросил Нага. Мужчины уже давно перешли на «ты».
– Определённо могу сказать, что это не падучая. Нервное расстройство, вероятно. Но удивительно то, что юноша лежит и почти ничего не ест, а тело его наливается силой. Всё должно быть совершенно наоборот. Он должен бы худеть, хиреть и умирать. Если же не знать, что парень не приходит в себя уже не одну неделю, то можно подумать, что перед нами молодой человек в самом расцвете сил, который просто спит.
– Мне тоже так кажется, когда я обмываю его. Это и вправду очень необычно. Но он и сам парень необычный.
– Что ты хочешь сказать? В чём его необычность? – оживился Ган Жун.
Нага понял, что сболтнул лишнего. Это вино и покойная жизнь развязали ему язык. Придётся выкручиваться.
– Он из благородной семьи, – отвечал наёмник. В темноте легко врать или недоговаривать. – А я слышал, среди аристократов нередки болезни нервов и рассудка.
– Да, ты прав. Есть такие семьи, которые, чтобы сберечь чистоту рода, разрешают детям вступать в брак меж собой. Но вместо чистоты они получают лишь дурачков или полоумных. Шима из такой семьи?
– Нет, насколько я знаю. Я служил у них. Могу сказать, что его дед и брат деда любят насилие, иногда с радостью предаются ему. Знаешь, насилие ради самого насилия, особенно дед. Оба те ещё говнюки, хотя глупыми их не назвать. Скорее наоборот, они умные и рассудительные люди, от которых лучше держаться подальше.
Ган Жун ничего не сказал в ответ. Только через минуту он промолвил, вновь как бы рассуждая:
– Такое тоже бывает, что страдают дети или внуки в благородных семьях. Поколение идёт за поколением, с виду всё хорошо. Небольшие отклонения, склонности и зависимости, но ничего слишком необычного. А в какой-то момент вся та дрянь, которая копилась в отцах и дедах, матерях и бабках, воплощается в их отпрысках.
Лекарь умолк. Нага тоже. Больше они не перемолвились ни одним словом в этот вечер, предаваясь каждый своим думам.
На другой день