И расстоянья «близко-далеко»
Смещаются во времени-пространстве,
И волосы теребит ветер странствий,
И паруса мечты – до облаков…
– Так о грибах? С картошкой! Чистим лук.
Как ест глаза! Ну, ничего, бывает…
В житейском море – SMSки круг.
Вселенная. И в ней – душа живая.
Привычка
Жуёт стиральная машина
мои несносные носки.
Есть для ворчания причина
И есть причина для тоски.
Ей не до правил и приличий:
Ведь, к помешательству близка,
Она упорно ищет лифчик
Среди вещей холостяка…
Неудовлетворённость
Живёшь, как будто ещё не в последний раз,
как будто впереди ещё много нерастраченных судеб,
а где-то в организме третий недрёманный глаз,
зажмурившись, дремлет, и ждёт, что вот-вот разбудят.
Разбудят – встрепенёшься, как встрёпанный, и вдруг поймёшь —
прозрение твоё дороже власти и денег —
что просто живёшь, за здорово живёшь, едрёная вошь,
здорово! И сам себя за волосы тянешь из тени —
потянешь… И в топкой тине взбаламученного бытия
потревоженный сон твой отныне остёр и тревожен.
Мать твою, бытие твое – голимая галиматья!
Ощущаешь: давно ржавым ножиком без стесняющих ножен
лежишь среди прочего хлама на топком дне,
смотришь сквозь толщу лет, как светятся в небе стрекочущие медузы
и рыбы зевают… Ты был бы судьбою доволен вполне,
кабы не звёзды, щекочущие твоё корабельное пузо.
Мартовское воз… пробуждённое
И вот – весна. Легко дышать и ждать
у моря переменчивой погоды.
Беда любая – вовсе не беда:
была бы только толика свободы
любить во всю ивановскую мочь,
как этот кот ободранный дворовый,
поющий серенады день и ночь
неблагосклонной Мурке чернобровой,
была бы только молодая прыть,
да кровь не знала, что такое тромбы…
Ты фимиам, а не табак курить,
ты воду пить с лица и ног попробуй
любимой, а на прочее глаза
закрой. Рассвет в душе. Потёмки
раздвинуты. В них жить уже нельзя.
Ледовый панцирь. Красное на кромке
оккамовского лезвия. С берёз
злорадствуют лукавые вороны —
наелись лука. Сквозь капели слёз
съезжают крыши в небе оперённом.
Мысль
Как прихотлива мысль, как вдалеке
Неясен свет… И как непредсказуем
Тернистый путь. Мы башмаки разуем,
Пойдем по розам, грея в кулаке
Лишь горстку медных слипшихся монет.
Оплачены не щедро наши муки.
Но, может, мы страдаем ради скуки?
Что ради славы – вот уж точно – нет.
Сочится кровь, питая лепестки…
Вы