Обручение
С бухты-барахты барахтаюсь в этих глазах.
Век воли наступит – захочется века неволи.
Тёмные омуты… Как бы тебе рассказать
О том, какой я законченный стал Светоголик?
Там, за туманами – радужки. Солнце встаёт.
Тает роса. Суеверие: радостно слишком.
Как бы не сглазить. Впадаю в свеченье твоё.
Ты говоришь: «Ну какой же ты взрослый? – Мальчишка!»
Гладишь мне волосы. Средоточенье ума.
Связи серебряных рыбок с суровой мерёжей.
Брод. И по горло (кому – по колено) – туман.
Шмыгает носом колючки теряющий ёжик.
Старая ива
Добродушен дом. У старой ивы
Сердцевина крошится ствола.
Дом кирпичный выглядит красивым
С этой ивой во главе угла.
На стволе у дерева заплата:
После операции живот.
Дряхлая атлантка, суковата,
Подпирает низкий небосвод,
Полный влаги и густого света,
Серого, текучего, как ртуть.
Полные печали, сети веток
Ловят ветер.
В осени по грудь.
О двух концах
Уныние и безнадёгу – на пушечный выстрел!
Дробина слону. Но это не про тебя.
К хорошему привыкаешь незаметно, приятно и быстро,
А вот отвыкать… будто БУКами по воробьям.
Молчишь – так сохраннее золото, немудрёные зубы.
Медные трубы играют побудку-отбой.
Розги. Как прутики. Не поломались по одному бы…
Но это конечно опять не про нас с тобой.
Мелочи жизни. Бывает, что «птичку жалко».
Игрушечных армий полчища – смахнуть рукавом.
Прутик несломленный. Вырастет добрая палка.
Небо-земля. А между – вот так – живём.
Возрождение
«Шир», да «шир» – метёлкой дворник спозаранку…
Спозаранок нынче тихий. Выходной.
Загляделся на воронью перебранку
на деревьях, вкусно пахнущих сосной,
почерпнул немало ценного из лужи —
облаков, ветвей, ворон круговорот.
В голове стихотворенье, а снаружи —
проза жизни. И заботы полон рот.
Утро доброе, ни пуха, ни пера, но
мечет солнце оперённые лучи.
Вся рубаха в мелких дырочках. Подранок.
Где-то в небе птица чёрная кричит.
Что за жизнь… не потеряться бы в загадках.
Сыплет соль на раны свежие солист.
Возрождение. Мучительно и сладко
вылупляется из почки чистый лист.
Туманное
В тёмно-синем лесу – что-то смутное за пеленою…
По рукам и ногам глупых ёжиков вяжет испуг.
Деревянные палочки вдруг оживают весною.
Это кажется только. На самом-то деле – не вдруг.
В этом жутком лесу