В кустах послышался шорох. Шорох сопровождался треском. Треск становился громче. Через кусты кто-то неудержимо ломился. Макс инстинктивно сжал палку, которой ворошил костер. Но страха не было.
Из кустов выломилась черепаха и подползла к огню. В ее глазах полыхало.
– И чего ты тут забыл? – проворчала Черепаха.
– Как раз пытаюсь вспомнить.
– Города тебе, что ли, мало?
– Города мало.
– Ишь… огонь тут развел…
– Я скоро уйду.
– Ладно, я так… Ворчу по-стариковски. Спрашивай.
Макс подкинул в костер пару сучьев.
– Ну, смотри: вот я. У меня всё есть. Вообще всё. – Макс сделал жест, указав на себя, вокруг себя и куда-то в направлении города. – Но в этом нет никакого смысла. Никакого. Моя жизнь… Она ходит по кругу и никуда не ведет. День сурка.
– Допустим. Дальше?
– Я разлагаюсь и гнию заживо, думаю о самоубийстве… Но я чувствую, знаю, я уже почти вспомнил, что можно жить иначе, со смыслом.
– Ну и?..
– Нужно что-то решать.
– И чего тянешь?
– Я не знаю, что делать… Что делать?!
– Ты знаешь. – Черепаха хмыкнула, словно раздумывая. – Ладно, Ч-Чернышевский, так и быть – подскажу. Только тогда уж внемли и не прерывай. А паче – взвидь и виждь.
В костре что-то стрельнуло и рассыпалось искрами, а Черепаха затянула монотонным речитативом:
Будет черепицей крыт зеленый дом.
Будет Кустури́ца и Брего́вич в нём.
Будет Дэвид Боуи про майора петь.
Будет по субботам в дверь стучаться Смерть.
И тогда по лужам пришлепает Тарзан.
Из сумы достанет маленький казан.
(В казане под крышкой булькает, кипя.)
«Это зелье, – скажет, – друже, для тебя.
С этим зельем Рокки Драгу победил.
Мафию обставил Данди-Крокодил.
Карлос Кастанеда – тот нагвалем стал.
До чего же, морда, ты меня достал!»
– Когда это я тебя достал? – возмутился Макс.
– Да не меня. Себя! Себя самого ты уже достал.
– Но к чему это всё?
– Ты бы, наверное, хотел услышать что-нибудь попроще, вроде «не грусти»? Но ты ведь не индеец племени яки. Ты же ашкеназский еврей, твою-то мать! Представитель самого развитого этноса на Земле. Пора уже начинать соображать, читать между строк. Я вот не спрашиваю у тебя, при чём здесь день сурка. Хотя в кино уже сто лет не была. Буквально. – Черепаха подмигнула. – Что ж, для особо туповатых, поясню: Черепица – это я и есть, так меня ласково кличут. По крышам мастерица: ремонтирую, у кого прохудилась, на место водворяю, коли ветром снесло. Кому крышу для своего кровного, али паче вековечного дома ставить – снова ко мне.
– Крышу снесет – ясно. А про стук в дверь?
– Этот зов не по моей части. Но для тебя наступает время цыган: пора выбираться