Чувства соперничества между нами не было: мы ведь работали в слишком разных областях – я на телевидении, а он в созданном им театре. Но я все время подкалывал Гришу: я лауреат национальной премии, а ты кто? И этот показанный на церемонии язык был сладкой Гришиной местью мне за все предыдущие унижения…
Но вернемся в Баку. Насколько я помню, мы редко разговаривали с Гришей нормально – стиль тогдашних наших бесед был только стебом, мы постоянно хохмили. Впрочем, это продолжилось и в Москве, только Гриша в мастерстве хохмить уже значительно меня опережал, и мне все труднее было поддерживать такой разговор на хорошем уровне. Не зря же он был асом капустника!
Но это его умение абстрактно шутить развивалось на моих глазах в Баку, и я горжусь, что был неплохим спарринг-партнером для Гриши! В соавторстве мы написали немало поздравительных капустников на дни рождения наших друзей. Кстати, таких дней рождения, какие праздновались в те годы в Баку в нашей компании, я нигде не видел. Стол был последним делом. Главное – спектакль, всегда спектакль! И, конечно же, лидером был Гриша, всегда Гриша!
Тогда в Баку очень популярной была игра в пантомиму. Суть игры состояла в том, что мы делились на две равные команды и одна группа загадывала игроку из другой группы какое-то слово или понятие, – чем сложнее, тем лучше. И этот игрок начинал показывать это понятие членам своей команды языком мимики и жестов. Участники команды могли задавать любые наводящие вопросы, но изображающий имел право отвечать только односложно – «да» или «нет».
Гришка был асом этой замечательной игры. Помню, как ему заказали показать строфу: «Я помню чудное мгновенье, / Передо мной явилась ты, / Как мимолетное виденье, / Как гений чистой красоты». Гриша подумал несколько секунд и сказал, что покажет фразу четырьмя жестами.
Первым жестом он показал море.
Вторым – корабль в море.
Третьим он накренил корабль так искусно, что мы все догадались, что речь идет о слове «крен».
Четвертым он показал четыре пальца и два из них в центре как бы поменял местами.
И мы отгадали слово – «Керн»!
Для интеллектуального уровня нашей тогдашней компании этого было достаточно. Если Керн – значит, это Анна Керн, супруга коменданта Рижской крепости Ермолая Керна, а если так, то, значит, это та самая женщина, которой Александр Сергеевич Пушкин посвятил свое бессмертное стихотворение, и мы его тут же отгадали.
Ну разве не остроумно?
Вспоминаю свои дни рождения, на которые я просто не имел возможности накрывать богатый стол. Всегда покупалось одно и то же – жуткого качества бакинские сосиски, которые разваливались в руках еще в сыром виде, и такого же жуткого качества бакинская водка в зеленых бутылках. Но Грише это меню безумно нравилось! После его шикарной квартиры и прекрасной кухни, которой славился их дом, он любил бывать у меня – отчасти и ради экзотики. А я жил в маленькой комнатке площадью не более десяти квадратных