Из поездки мне запомнилось одно: я выяснял, хотя и не выяснил, почему Змея Горыныча называют Змеем Горынычем? Не помню только, у кого выяснял: у Сидорчука, у самого Змея Горыныча, или у кого-то ещё? Если у Сидорчука, то в сказке или по возвращении? Впрочем, неважно.
А может, и выяснил, но позабыл. То ли оттого, что Змей Горыныч живёт на горе, то ли оттого, что в нём горит огонь, то ли по какой третьей причине.
На мельнице
Пели русалки что-то до боли знакомое: не то из оперы «Русалочка», не то нечто народно-старинное, а, может, и современную стилизацию вышеназванного. Будь у меня абсолютный слух или музыкальное воспитание, а не жуткие нелады с тем и с другим, я обязательно сказал бы, что они поют.
Я принялся вспоминать, в какой сказке встречаются русалки, но ничего не вспомнил. Должно быть, из приключений Ивана-дурака. Или Ивана-царевича. Мало их там, вернее, тут, имеется?
Из мельницы вышел некто высокий, обсыпанный мукой с головы до пят, и остановился, озирая окрестности.
Я подошёл поближе, поздоровался. Мне не ответили.
– Вы здешний мельник? – спросил я.
– Какой я мельник, – человек махнул рукой и побрёл к пруду. Наверное, умываться. Во всяком случае, я бы на его месте подумал прежде всего об умывании.
Когда он, не раздеваясь, плюхнулся в воду, русалки смолкли. Я прождал долго: мне хотелось поговорить с ним, выяснить, кто он такой, что делает на мельнице, и тому подобное, но он не выныривал. По моим внутренним ощущениям прошло с полчаса, хотя по часам – не более пятнадцати минут.
Русалки молчали, должно быть, уплыли вверх по течению. А может, нырнули вслед за нырнувшим – защекотать? Функции русалок я представлял себе весьма смутно. Или это кикиморы щекочут? В памяти незамедлительно всплыло:
«В заколдованных болотах там кикиморы живут
Защекочут до икоты, и на дно уволокут».
И в каком родстве между собой находятся русалки и кикиморы? Те и другие живут в воде. Но одни в грязной болотной, а другие – в чистой речной, или озёрной. Это от того, должно быть, и поведение их различается: русалки поют, а кикиморы… Ворчат, что ли?
Размышляя, я прошёлся по мельнице: должен же кто-то здесь остаться? Пошатался по лестницам, поднимаясь под самый верх и оглядывая из узеньких окошечек оба пруда – верхний и нижний; спустился к самой воде, оглядел обомшелое и покрытое прилипшей тиной большое мельничное колесо; потрогал отполированные деревянные шестерни – все механизмы на мельнице были деревянными.
Никого не обнаружилось. Пахло запустением и, всё же, мукой. И кто её тут мелет? И кто и как привозит молоть: наезженной дороги к мельнице не наблюдалось, да и ненаезженной тоже.
Виднелась единственная уходящая к лесу узкая тропинка. Но я-то вышел не из леса. Куда же делать та