– А чего ж тебе есть нечего? – я решил выяснить до конца. – Или ты не заработал?
Я ожидал, что он начнёт плакаться, что хозяин обидел, не заплатил заработанное, или неурожай напал на посевы, или он погорелец, или ограбили его…
Но он, быстро вскочив – я отшатнулся в сторону – и картинно подбоченясь, высокомерно произнёс:
– Вот ещё! Чтобы я да работал? Сроду такого не будет!
Я несколько опешил от такого напора, но решил попенять ему:
– Ну а если б я не появился, кому б ты кричал?
– Кому-нибудь да кричал бы. Кто-нибудь да откликнулся бы, – ответил мужичонка, и глаза его хитро заблестели. – Жалостливых людей полно!
– Ну, давай поедим, – усмехнулся я, – мне тоже пора подкрепиться, время к обеду.
– Только ты учти: я очень сильно есть хочу, – сразу предупредил мужичонка.
– Да ничего, – успокоил я его, – думаю, у меня на всех хватит.
– Думай-думай, – сощурился мужичонка.
Чем-то он мне сходу не понравился. Что-то он, похоже, затевал. Ну да ничего: поест – подобреет. Во всяком случае, я на это надеялся. Сужу по себе.
Я достал из рюкзака снедь: кружок колбасы и буханку хлеба, и принялся вытряхивать консервы из баночки на одноразовую тарелку.
Банка консервов «Емелина щука в томате», по-моему, представляла собой аналог Рога Изобилия, но настроенного на производство монопродукта, в данном случае – щуки в томатном соусе.
Глаза у мужичонки разгорелись, что у того кота, и он принялся уписывать рыбу за обе щёки едва ли не с той же скоростью, с какой я вытряхивал консервы, а то и с большей.
Я почувствовал, что мой оптимизм накормить его тает на глазах, вместе с поглощаемой пищей.
Скоро тарелка опустела.
Мужичонка взглянул на колбасу и поморщился:
– И это всё? – И не успел я опомниться, как он разом заглотал колечко колбасы и откусил полбуханки хлеба.
– Погоди! – я выхватил у него хлеб. – Спрашивать надо!
– Я есть хочу… – неуверенно сказал мужичонка, прислушиваясь к происходящим внутри него процессам. А я и сам не знал, что может произойти, если проглотить мгновенно регенерирующую колбасу? С хлебом-то всё ясно: буханка в моих руках вновь стала целой, а вот что происходит с колбасой? Хорошо, что у меня ещё одна котелка колбасы осталась, да и щука…
На всякий случай я натряс ему ещё одну тарелку рыбы, убрал банку, отодвинулся от него подальше – чтобы он снова не схватил хлеб – и принялся нарезать буханку ломтями.
– Есть хочу… – снова неуверенно протянул мужичонка, косясь на рыбу.
– Ешь, – я отрезал ему с десяток ломтей.
Мужичонка принялся подбирать рыбу с тарелки ломтём хлеба, но как-то заторможенно.
– Что ж ты так есть хочешь? – снова спросил я его. – Кто ты таков?
– Голод я, – скромно произнёс мужичонка.
– Голод? – изумился я. –