В феврале 1610 г. служившие самозванцу бояре и дворяне (М. Г. Салтыков, князь В. М. Масальский, князь Ф. П. Засекин, Т. В. Грязной, Ф.Ф. Мещерский, М. А. Молчанов) призвали на русский престол сына Сигизмунда III, королевича Владислава. Теперь предстояло решать Москве. Выбор был невелик: с запада надвигался польский гетман Станислав Жолкевский; с юга – Лжедмитрий II, чьи отряды уже принялись жечь московские слободы. Принять самозванца с его казацкой вольницей москвичи категорически не желали: “Лучши убо государичю служити, нежели от холопей своих побитым быти и в вечной работе у них мучитися”. Цвет московской знати – бояре князь Ф. И. Мстиславский, князь В. В. Голицын, Ф. И. Шереметев, окольничие, думные дворяне, виднейшие дьяки отправились к гетману и через несколько дней труднейших переговоров 18 августа 1610 г. подписали договор. Россия и Речь Посполитая заключали “вечный мир и союз”. На московский престол приглашался королевич Владислав, отныне “государь царь и великий князь Владислав Жигимонтович”.
Утверждение новой династии и союз с Польшей сопровождались рядом принципиальных условий. Король Сигизмунд, осаждавший в это же время главную русскую крепость на западной границе – Смоленск, должен был прекратить военные действия и “городы, к Московскому государству належачие… со всем, как были до нынешние смуты, к Московскому государству очистить”. Новый царь обязывался блюсти православие как единственное допустимое вероисповедание: “Всем православным християном быти в православной християнской вере греческого закона по-прежнему, и римские веры и иных разных вер костелов и всяких иных вер молебных храмов в Московском государстве и по городом и по селом нигде не ставити”.
Послы отстаивали сохранение прежней социальной структуры и национальной независимости: “Польским и литовским людем на Москве ни у каких земских росправных дел и по городам в воеводах и в приказных людях не быти… и всех чинов служилых и жилецких людей Российского государства имети государю королевичу всех по достоинству в чести и в жалованье и в милости, как было при прежних великих государех царех московских; и прежних обычаев и чинов, которые были в Московском государстве не переменяти”.
Но главное – определялся круг вопросов, которые отныне государь должен был решать “с приговору и с совету” представителей русского общества:
На Москве и по городом суду быти и свершатись по прежнему обычаю и по судебники Российского государства, а буде похотят в чем попол-нити для укрепления судов, и государю на то поволити з думою бояр и всей земли… А не сыскав вины и не осудивши судом всеми бояры, никово не казнити и чести ни у ково не отымати и в заточенье не засылати, поместей и вотчин и дворов не отымати. И о всем том делати государю с приговору и с совету бояр и всех думных людей, а без думы и приговору таких дел не совершати.