В одном из скверов вниманием толпы завладел симпатичного вида парень с гуслями, одетый в стилизованный под недавнюю старину костюм. Гусляры носили такие сапоги и рубахи лет тридцать или сорок назад – один из учителей Хелье показывал ему рисунки. Кем это он прикидывается, этот парень, подумал Хелье. Явно какой-то персонаж времен большой войны Владимира с печенегами. Как же его звали, того гусляра? А! Баян. Точно. Я даже несколько саг помню, отрывочно. Былин. Здесь саги называют былинами.
Певец выдал на гуслях несколько каденций и зарядил малопонятную историческую сагу, состоящую из восьмистрочных неровных пассажей. Каждый пассаж он отмечал попаданием последнего слога в тонику.
– А как крикнет новгородец Стась Добрынюшке,
«Ты почто явился к нам, лицо упругое?
Аль не варят пиво в Киеве более?
Али теремы все заперты хорловы?
А возьму тебя я зб ухо за киевское,
А пойду тебя об стенку долбану тебя.
Новгородец я тупой, но с пониманием
Что от Киева не светит нам милости».
В толпе одобрительно смеялись и мудро качали головами, одобряя таким образом глубинный демографический смысл виршей. Хелье слушал вполуха, повернувшись спиной к скверу и рассматривая издали товар в оружейной лавке. В какой-то момент он все же не выдержал и подошел ближе. Выбор свердов поразил его. Шведские, новгородские, и киевские сверды были ему хорошо знакомы и различались мало. Но италийские легионерские короткие клинки, франкские грубоватые но повышенной прочности, византийские изящные, а также польские длинные, арабские легкие, немецкие широкие, с драконами, петухами, гербами, змеями на рукоятках, кильонах и поммелях, с узорами на лезвиях, с кровостоками, с зазубринами, варварские бриттские бредсверды, сицилийские расширенные полупалаши – Хелье был совершенно очарован всем этим изобилием и хватался за все подряд, примериваясь, уточняя центр тяжести, пробуя лезвия ногтем. И совсем уже безумной выглядела странная кривая сабля из неизвестных краев. Купец, видя энтузиазм коллеги, похваливал товар и доверительно сообщал, что сицилианские клинки сделаны из дамасской стали. Хелье не верил, улыбался, кивал, и запоминал. Пока они с купцом переговаривались, что-то произошло на северном конце торга, и толпа хлынула туда. Помедлив, Хелье оторвался от созерцания зловещего великолепия и присоединился к толпе.
Два новгородца сцепились с двумя варангами.