Княгиня Марфа потрудилась на славу, Торин, сколько ни оглядывал гридницу, так и не смог найти какого-либо изъяна в приготовлениях хозяйки к пиру. Накануне вымытая дочиста трапезная зала казалось очень уютной и светлой, выскобленные деревянные стены были цвета чистого песка. Создавалось впечатление, что в стенах залы был маленький островок тепла и уюта, который так и манил гостей и жителей Торинграда.
За застеленным белоснежной скатертью столом собрались княжеские семьи и дружинники обоих князей. Во главе стола восседал князь Торин, одетый в четь праздничного пира в тёмно-синий кафтан, расшитый спереди золотом, на плечо левое небрежно накинуто корзно. Синие шаровары заправлены в сапоги из мягкой телячьей кожи, голову князя покрывала тёмно-синяя шапка, расшитая золотом, а по краю бобровым мехом.
По правую руку от князя Торина сидел князь Фарлаф – широкоплечий седой мужчина среднего роста с длинным крючковатым носом. Фарлаф был в сером кафтане и корзно, из-за этого он в неясном свете очага, казалось, был высечен из камня. Князь осматривался вокруг, стараясь делать это незаметно, не злить лишний раз Торина. Фарлаф прекрасно понимал горечь друга, его горе от отсутствия наследника, но в то же время ничего не мог поделать с собой – он радовался удаче, свалившейся на голову сына. Пусть сам Карн ещё не понимал этого, но Фарлаф, который знал, как тяжело построить град, не мог не оценивать будущие владения сына.
Далее за князем Фарлафом сидели княжич Карн и княжич Рулаф, удивительно похожие между собой, они даже одеты были оба в зелёные кафтаны, что привело к тому, что их все путали между собой. Русые волосы обоих были коротко подстрижены, серые глаза с любопытством взирали на всё вокруг. Единственным, что отличием братьев, было то, что щёки Рулафа ещё не утратили детской округлости.
По левую руку от Торина сидела княгиня Марфа в богатой шитой золотом ферязи красивого голубого цвета, и повойнике, который венчал широкий золотой обруч. Рядом с княгиней сидела Прекраса, вся бело-розово-золотистая, красивая, как никогда.
Княгиню и княжну редко приглашали трапезничать в гридницу, но сватовство делало их присутствие за столом желательным, особенно для княжича Карна.
Пир шёл своим чередом: князья вели степенную беседу о погоде, урожае и охоте, дружинники негромко (всё-таки за столом княгиня) переругивались, спорили и тут же мирились. Яромир шутил и задирался громче всех, привлекая внимание не только воинов, но и рабынь, разносящих блюда, они то и дело пытались подсунуть ему кусок побольше, но он во хмелю не замечал этого. Княгиня Марфа изредка бросала полные нежности взгляды на Дага, но тот не видел ничего, кроме кубка с брагой, он даже не замечал дружинных перепалок.
Княжич Карн довольно глядел на будущую жену: пригожа, что тут скажешь, услада для взора, много радости доставит её красота на ложе супружеском. И, увидев, как княжна поспешно отвела свой взор от него, Карн довольно улыбнулся.
А княжича Рулафа не интересовало