– Это точно. Если на фотопленке хотя дым от его движка поймаешь и то удача.
– А если весь аппарат?
Скворцов искренне рассмеялся:
– Желаю успеха!
– К черту.
Лейтенант поспешил на стоянку, где возле самолёта, опутанного проводами и шлангами, колдовали механики.
– Слава, – позвал лейтенант Синдеева, – как аппарат?
– На все сто, командир.
– Сегодня мне нужно, чтобы он был на всю тысячу. Проверь фотопулемет, не дай бог что…
– Всё будет в лучшем виде, – заверил Славка. – Что – нибудь намечается?
– Комэск решил мне устроить трепку.
– Ого! Серьезный мужик. Может, не стоило нарываться так откровенно?
– Не будем обсуждать эту тему, перчатка, как сказал командир, брошена.
– Аппарат, как часики. Между нами, есть шанс?
– Потом.
– Ну, дай Бог.
Лейтенант держался, как положено: сбоку, справа и чуть выше. Комэск поглядел назад. В поле зрения был только конус воздухозаборника ведомого и неожиданно крутанул «бочку». После такого фортеля новичок, как правило, отставал и комэск милостиво давал салаге пристроиться, чтобы потом, на разборе полётов, высказать всё, что он думает об училищных инструкторах новичка.
Это было не совсем честно. Нельзя ставить знак равенства между вчерашним курсантом и признанным в дивизии пилотажником, но, хоть дешевенько, а грело самолюбие.
Он огляделся и уже собирался прибрать газ, но машина ведомого висела на прежнем месте, то, слегка уходя вверх, то малость проседая.
– Догнал? – спросил комэск, почему – то внутренне напрягаясь.
– Повторил маневр, – коротко ответили наушники.
Комэск сжал губы. Ох, что – то тут не то ох, не то… Лейтенант то вспухал на мгновение в кресле, то словно ударом его вжимало обратно. Да, комэск был классный летчик, но лейтенант всё – таки поймал тот единственный момент и нажал гашетку фотопулемета. Он не слышал стрекота кинокамеры, но знал, что в эти мгновения самолёт комэска фиксируется на пленке. Всё!
– Я ноль пятый! Задание выполнил. В условном бою, условный противник сбит.
– Что – о–о? – изумленно спросила земля, помолчала и голосом «бати» четко приказала. – Двадцать второй, ноль пятый, на точку. Курс – 270.
– Понял вас, – ответил лейтенант.
«Двадцать второй» промолчал.
Доложив, что полоса свободна, лейтенант зарулил на стоянку. Выключил двигатель, открыл фонарь кабины и, потянув черный эбонитовый шарик, снял щиток гермошлема.
– Ну, как? – Спросил Слава. – Аппарат не подвел?
– Спасибо, Слава, ему сегодня досталось.
– Ну, а как… вообще?
– Вообще? Будь это война, сейчас бы рисовал звездочку на аппарате.
– Завалил?! – ахнул Славка.
– Как немца над Кубанью, но лётчик сильный, ничего не скажу. Ладно. Отцепляй меня от этих дел.
– Таким образом, используя возможности самолета, в условном бою, условный противник был сбит.