Язык у молодого человека заплетался все сильней, но смотрел он серьезно.
– Я знал, что это не можете быть вы. Но подумал, что это вы. Несмотря на… Потому что у кого еще такие волосы?
Он потряс головой, пытаясь протрезветь, но безуспешно.
– Я видел то место в Имре, где вы его убили. У фонтана. Мостовая вся разбр…
Он нахмурился, сосредоточился и повторил:
– Раз-би-та. Говорят, будто теперь никто не может ее починить.
Белобрысый снова помолчал. Сощурился, приглядываясь, – и, похоже, был удивлен реакцией трактирщика.
Рыжий расплылся в улыбке:
– Так вы говорите, я похож на Квоута? На того самого Квоута? Вы знаете, я и сам так думал! У меня наверху его портрет висит. Помощник мой все меня дразнит за это. Вот не могли бы вы ему повторить то, что только что говорили мне?
Коут положил в огонь последнее полено и встал. Но, когда он отходил от очага, нога у него вдруг подвернулась, и он тяжело рухнул на пол, сшибив стул.
Кое-кто из гостей кинулся было к нему, но трактирщик уже поднялся на ноги и замахал им, чтобы не беспокоились.
– Нет-нет! Все в порядке. Прошу прощения, что я вас напугал.
Он улыбался, но видно было, что он действительно сильно ушибся. Лицо у него кривилось от боли, и он тяжело опирался на стул.
– Колено мне прострелили по пути через Эльд, три года тому назад. Вот время от времени дает о себе знать…
Он поморщился и со вздохом сказал:
– А то бы я, конечно, кочевую жизнь нипочем не бросил!
Он наклонился и осторожно потрогал неловко выгнутую ногу.
Один из наемников заметил:
– Я бы припарку положил, а то разнесет ведь.
Коут снова пощупал ногу и кивнул:
– Да, сэр, пожалуй, вы правы.
Он обернулся к белобрысому, который, слегка пошатываясь, стоял у очага:
– Можно попросить тебя об одной вещи, сынок?
Молодой человек тупо кивнул.
– Прикрой малость дымоход, – Коут указал на очаг. – Баст, проводи меня наверх, а?
Баст подбежал, закинул руку Коута себе на плечи. Коут тяжело наваливался на него при каждом втором шаге. Они добрели до двери и стали подниматься по лестнице.
– Колено, значит, прострелили? – вполголоса осведомился Баст. – Неужели ты действительно так сильно ушибся?
– Слава богу, что ты так же легковерен, как и они! – резко ответил Коут, скрывшись с глаз постояльцев. Поднявшись еще на несколько ступенек, он принялся браниться сквозь зубы, при том что колено у него явно было цело и невредимо.
Глаза у Баста расширились, потом сощурились.
Коут остановился на верхней площадке и протер глаза.
– Один из них знает, кто я, – Коут нахмурился. – Ну, подозревает.
– Который?! – спросил Баст. В его голосе слышались гнев и тревога.
– В зеленой рубахе, белобрысый. Тот, что стоял ближе всех ко мне, у очага.