– Так родня ж…
– Это мы с тобой родня, а у князей свои понятия о родстве, – задумчиво ответствовал Евпатий. – А что касательно отдыха, погодим…
Постепенно темнело.
Княжеский пир набирал силу, из шатра уже доносились хмельные здравицы.
– Найдён, – позвал Евпатий, – давай-ка, друже, сходи, посмотри вокруг, нет ли чужаков.
И показал глазами на лес.
Найдён, вынув меч из ножен, молча растворился в сумерках.
Часть дружинников братьев-гостей тоже беспечно гуляла, всех угостили на славу. Столы стояли близ усадьбы и ломились от закусок. В серебряных ковшах – игристые вина, меды, настойки.
Десятник Савватий усердно подливал себе в чашу.
– Десятник, – окликнул Евпатий, – не надо бы шибко хмельным баловаться…
– Ты кому это, отроче, указывать удумал? – грозно вопросил десятник.
Евпатий и ответить не успел, как со стороны леса возник Найдён.
– Евпатий, – тревожно прошептал он, – подалее в лесу половцы. Их видимо-невидимо. Все оружны.
«Все чёрные дела на Руси творятся с потаканием половцев», – вспомнил слова батюшки.
Хмель мигом вылетел из головы Савватия.
– Господи! Делать-то что станем? А вдруг худо какое учинится?
– Дружинников подымай, князей спасать надобно, да и самим поберечься.
– Думаю, уже поздно, – произнёс Найдён.
Со стороны шатра стали доноситься дикие крики, шум борьбы, топот многочисленных ног.
На миг показалась кудлатая голова Кира Михаила.
– Израда! – послышался крик, но тут же оборвался.
– На коней! – скомандовал десятник Савватий.
Кто успел, тот оказался в седле. Попытались вырваться с ходу, но потеснили половцы, быстро выдвинувшиеся из леса, и воины Глеба, не давая пути.
Пришлось обнажать мечи.
Найдён ближайшего недруга полоснул сталью по кольчуге, уворачиваясь конём, зацепил ещё нескольких, расшвыривая по сторонам.
Конь десятника стал на дыбы, потом озлился и лягнул ближайшего половчанина копытом так, что тот оторвался от земли, роняя меч и щит, упал на столешницу, проехался по ней, собирая посуду…
Евпатий слегка завяз в обороне, на него накинулись сразу несколько недругов. Бросив взгляд на шатёр князя Глеба, где произошло кровавое преступление, увидел, что из него, размахивая окровавленным мечом, выбежал князь Константин.
– Найдён, друже, ко мне! – позвал щитоносца. – Это князь Константин…
Евпатий кинулся к братоубийце, сбивая визжащих кочевников конём. Уже над головой подлого князя взлетел грозный шестопёр, но в эту самую минуту коня Евпатия задели копьём, он метнулся крупом, и это спасло жизнь израдцу Константину. Удар пришелся вскользь по лицу и поднятой правой руке, ломая локоть. Раздался страшный крик.
Раздавая удары направо