Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг.. Лев Толстой

с ней жить. Сгоню со двора. Не может она со мной жить. Хозяйка тоже. Не хозяйка она, острожная шкура.

Никита.

      Да буде. Чего тебе с ней делить? Ты на нее не гляди. На меня гляди. Я хозяин. Что хочу, то и делаю. Ее разлюбил, тебя полюбил. Кого хочу, того люблю. Моя власть. А ей арест. Она у меня вот где. (Показывает под ноги.) Эх, гармошки нет!

      На печи калачи,

      На приступке каша,

      А мы жить будем

      И гулять будем;

      А смерть придет,

      Помирать будем.

      На печи калачи,

      На приступке каша…

ЯВЛЕНИЕ XIII.

Те же и Митрич (входит, раздевается и лезет на печь).

Митрич.

      Подрались, видно, опять бабы-то! Поцапались. О, Господи! Микола милослевый.

Аким (сидит с краю на печи, достает онучи, лапти и обувается).

      Пролезай, пролезай в угол-то.

Митрич (лезет).

      Все не разделят, видно. О, Господи!

Никита.

      Достань наливку-то. С чаем выпьем.

ЯВЛЕНИЕ XIV.

Те же и Анютка.

Анютка (входит; к Акулине).

      Нянька, самовар уходить хочет.

Никита.

      А мать где?

Анютка.

      Она в сенцах стоит, плачет.

Никита.

      То-то. Зови ее, вели самовар несть. Да давай, Акулина, посуду-то.

Акулина.

      Посуду-то? Ну что ж. (Собирает посуду.)

Никита (достает наливку, баранки, селедки).

      Это, значит, себе, это бабе пряжа, карасин там в сенях. А вот и деньги. Постой. (Берет счеты.) Сейчас смекну. (Кидает.) Мука пшеничная восемь гривен, масло постное… Батюшке 10 рублев. Батюшка! Иди чай пить. (Молчание. Аким сидит на печи и перевивает оборы.)

ЯВЛЕНИЕ XV.

Те же и Анисья.

Анисья (вносит самовар).

      Куда ставить-то?

Никита.

      Ставь на стол. Что, али сходила к старосте? То-то, говори да и откусывай. Ну, будет серчать-то. Садись, пей. (Наливает ей рюмку.) А вот и гостинчик тебе. (Подает сверток, на котором сидел. Анисья берет молча, качая головой.)

Аким (слезает и надевает шубу; подходит к столу, кладет на него бумажку).

      На деньги твои. Прибери.

Никита (не видит бумажку).

      Куда собрался одемши-то?

Аким.

      А пойду, пойду я, значит, простите Христа ради. (Берет шапку и кушак.)

Никита.

      Вот-те на! Куда пойдешь-то ночным делом?

Аким.

      Не могу я, значит, тае, в вашем доме, тае, не могу, значит, быть, быть не могу, простите.

Никита.

      Да куда ж ты от чаю-то?

Аким (подпоясывается).

      Уйду, потому, значит, нехорошо, у тебя, значит, тае, нехорошо, Микишка, в доме, тае, нехорошо. Значит, плохо ты живешь, Микишка, плохо. Уйду я.

Никита.

      Ну, буде толковать. Садись чай пить.

Анисья.

      Что ж это, батюшка, перед людьми стыдно будет. На что ж ты обижаешься?

Аким.

      Обиды мне, тае, никакой нет, обиды нет, значит, а только что, тае, вижу я, значит, что к погибели, значит, сын мой, к погибели сын, значит.

Никита.

      Да какая погибель? Ты докажь.

Аким.

      Погибель-то, погибель, весь ты в погибели. Я тебе летось что говорил?

Никита.

      Да мало ты что говорил.

Аким.

      Говорил я тебе, тае, про сироту, что обидел ты сироту, Марину, значит, обидел.

Никита.

      Эк