Не пущу. Бери. (Сует Акиму в руку деньги.)
Да ты уж возьми. Ведь не отстанет.
Эх, вино-то! Не человек, значит…
Вот так-то лучше. Отдашь ― отдать, а не отдашь ― Бог с тобой. Я вот как! (Видит Акулину.) Акулина, покажь гостинцы-то.
Чего?
Покажь гостинцы.
Гостинцы-то? Что их показывать. Я уж убрала.
Достань, говорю: Анютке поглядеть лестно. Покажь, говорю, Анютке. Полушальчик-то развяжи. Подай сюда.
О-ох, смотреть тошно! (Лезет на печь.)
Ну на, что их смотреть-то?
Уж хороша же! Эта не хуже Степанидиной.
Степанидиной? Куда Степанидина против этой годится. (Оживляясь и развертывая.) Глянь-ка сюда, доброта-то… Французская.
И ситец же нарядный! У Машутки такой, только тот светлее, по лазоревому полю. Эта страсть хороша.
То-то!
Ну вас, разложили.
Ты глянь-ка сюда!
Чего мне глядеть! Не видала я, что ль? Убери ты. (Смахивает рукой на пол полушальчик.)
Ты что швыряешься?.. Ты своим швыряй. (Поднимает.)
Анисья! Мотри!
Чего смотреть-то?
Ты думаешь, я тебя забыл. Гляди сюда. (Показывает сверток и садится на него.) Тебе гостинец. Только заслужи. Жена, где я сижу?
Будет куражиться-то. Не боюсь я тебя. Что ж, ты на чьи деньги гуляешь да своей жирехе гостинцы купляешь? На мои.
Как же, твои! Украсть хотела, да не пришлось. Уйди, ты! (Хочет пройти, толкает.)
Ты что толкаешься-то? Я те толкану.
Толкану? Ну-ка, сунься. (Напирает на нее.)
Ну, бабы, бабы. Буде! (Становится между ними.)
Тоже лезет. Молчала бы, про себя бы знала. Ты думаешь, не знают?
Что знают? Сказывай, сказывай, что знают!
Дело про тебя знаю.
Шлюха ты, с чужим мужем живешь.
А ты своего извела.
Брешешь.
Анисья! Забыла?
Что стращаешь? Не боюсь я тебя.
Вон! (Поворачивает Анисью и выталкивает.)
Куда я пойду? Не пойду я из своего дома.
Вон, говорю. И ходить не смей.
Не пойду. (Никита толкает. Анисья плачет, и кричит, цепляясь за дверь.) Что ж это, из своего дома взашей гонят? Что ж ты, злодей, делаешь? Думаешь,