Взлетают голуби. Мелинда Абони

кричал нам один сосед каждый раз, когда мы с Номи начинали насвистывать сквозь зубы, Италию я еще понимаю, сказала Номи, но Монголия-то при чем? С тех пор как вы здесь, все идет черт-те как; это «идет черт-те как» не казалось мне такой уж большой бедой, но вот «с тех пор как вы здесь» – это у меня никак не выходило из головы; я даже прослезилась от гордости, что мы с Номи, выходит, смогли как-то повлиять на здешнюю жизнь; другие местные жители, и прежде всего клиенты нашей прачечной, то и дело спрашивали, не нужно ли нам чего-нибудь, и приносили нам мешки ношеной одежды, благодаря чему мы стали разбираться во всяких шикарных фирмах, Gucci, Yves Saint Laurent, Feinkeller, Versace – спасибо большое! – и от большей части этого барахла избавлялись: увозили в Югославию или отдавали обществу взаимопомощи Caritas; и вот я, усвоив, что швейцарцы – это люди, у которых на первом месте добрые дела, – я бегаю вся потная, потому что мне надо бы сейчас спать без задних ног и потому что я давно знаю: если ты не можешь спать, то не стоит тебе столько думать.

      Короче говоря, никто из нас, естественно, не спал в эту ночь, а потому нет смысла говорить, что я всю ночь глаз не сомкнула, или, если пользоваться венгерским оборотом, мне сон не шел на глаза; вперед, на битву! – говорит отец, когда мы, погасив свет в прихожей и заперев дверь, идем, в терпко-сладком облаке парфюма, по пустынной парковке в гараж, почти без единого слова садимся в машину, отец включает радио, выезжает задним ходом на улицу, чуть не наехав на снегоуборочную машину, этот чокнутый дворник, ругается отец, тысячу раз ему говорил, чтобы ставил свои игрушки нормально; все мы, включая отца, прекрасно понимаем, что речь сейчас идет совсем о другом, но, как бы то ни было, этим не слишком серьезным, как бы между делом, ворчаньем день наконец начинается, и мы катимся вниз по склону холма, непоправимо приближаясь к моменту открытия.

      «Herzlich willkommen!»[11] – пишу я мелом на черной грифельной доске и выставляю ее за дверь (щелкая выключателями около стойки, я вдруг, будто со стороны, вижу, как наша кофейня ярким светочем вспыхивает в зимней предрассветной темноте, ее ни с чем не спутаешь, она видна со всех улиц и переулков, ток высокого напряжения, думаю я и смеюсь: я и понятия не имею, что это такое – ток высокого напряжения).

      В наследство от наших предшественников мы получили не только суп из бычьих хвостов, не только фарш, и соусы, и равиоли, и консервированную фасоль, но и двух официанток, Аниту и Кристель, и еще Марлис, кухонную девушку; из новых мы взяли только Драгану, помощницу повара. С третьего января 1993 года кофейню «Мондиаль» будет содержать семья Кочиш, сохраняя прежний стиль и прежнее расписание, – сообщается в местной газете; семью Кочиш мы уже знаем: семь лет она образцово вела местную прачечную. Приехав из бывшей Югославии, семья успешно ассимилировалась у нас и шесть лет тому назад получила швейцарское гражданство.

      Прямая демократия – и мое своеобразно комическое представление о ней; в свое время, в средней школе,