И еще кое-чего отец тогда не знал: «черные», нелегальные заработки отодвигают так называемый Familiennachzug, «вызов семьи», то есть возможность привезти к себе близких; возможность эта появляется, только когда у тебя есть вид на жительство и разрешение на работу («Familiennachzug» – «nachziehen» – «тянуть за собой», – перед моим внутренним взором появляется молодая пара, которая на сверкающем, новеньком автомобиле отправляется в дорогу, куда-то в будущее, а за ними прыгают, безбожно гремя, пустые консервные банки: автомобиль на веревочке тянет их за собой).
Зато потом Флури давал нам хорошие характеристики в отзывах, которые направлял в полицию по делам иммигрантов, я ему очень за это благодарен, говорит отец; благодарен, ворчит матушка, как будто это не из-за него наши дочери лишних полгода не могли к нам приехать. Родители потихоньку ссорились, когда мы с Номи спали, но я иногда их подслушивала, как и в ту ночь; я тогда только-только приехала в Швейцарию и хорошо помню те бессонные ночи, и не раз, когда я вслушивалась в тихий разговор родителей, слова кружились у меня в голове, словно опавшие листья в дождливый, ветреный осенний день, и венгерские: «бумага», «полиция», «письма», «благодарен», и немецкие: «Familiennachzug», «Schwarzarbeit», – матушка, похоже, в тот раз была выпивши, что случалось с ней очень редко, я и сегодня слышу ее резкий от обиды голос: три года, десять месяцев, двенадцать дней прошли, пока наконец прибыло детям разрешение на приезд!
Что это было за слово, с которым вы сюда приехали? – спрашиваю я, когда бутылка с шампанским пустеет и отец встает, чтобы принести еще одну.
Arbeit.
Мы с готовностью забираем у Таннеров все их запасы: консервированную фасоль, бесчисленные тюбики с соусом для жаркого и еще для чего-то, замороженный мясной фарш, картофельный гарнир «помм дюшес»; и не важно, что мы знаем, очень многое из этого нам вовсе не нужно: равиоли в банках, консервированное заливное, Ochsenschwanzsuppe[10] (что это вообще такое, Ochsenschwanz? можно это есть? – ну конечно, отвечает матушка, вы это знаете, и переводит слово на венгерский; понятно, говорим мы, а про себя думаем: неужто, услышав «бычий хвост», кто-нибудь рискнет его заказать?); мы забираем у них все, еще бы: ведь для нас кофейня эта – настоящий счастливый лотерейный билет.
Третьего января 1993 года мы открываем «Мондиаль»; всю рождественскую неделю мы убирались, гладили, матушка наделала из песочного теста две тысячи круглых сочней и напекла пирожков с домашним абрикосовым вареньем, а мы с Номи лепили полумесяцы – сдобные рогалики с ванилью; целыми днями все мы трудились не покладая рук, чтобы потом неделю потчевать гостей домашним печеньем; мы старались показать себя с самой лучшей стороны, доказать: что-что, а руками работать мы умеем, мы, семья Кочиш, которую заметила и одарила улыбкой добрая фея; разве не этого мы ждали столько лет? – говорит матушка, ведь претендентов было много, чуть ли не целая очередь выстроилась, когда прошел слух, что Таннеры в конце года закрываются, – а получила кофейню я, буфетчица! И матушка снова и снова рассказывает, как они с отцом ломали голову, пытаясь понять, почему