– Нормально.
– Все в компьютере сидят?
– Ну да.
– Отсталые, конечно, у них родители. Не устаю удивляться.
– Родители как родители.
– Ты просто не знаешь, сынок, – посмотрел я на него. – Компьютер делает людей овощами. Интернет, ты вот думаешь, он ничей? Его никто не изобрел? Представь, какая простая система, даже заставлять никого не надо, люди сами к тебе бегут и покупают у тебя этот ящик. А потом несут домой, и ты им через него мозги промываешь. Посмотри, что творится по миру из-за компьютеров! Все себя грамотными возомнили, все чего-то решать хотят. А ведь чтобы что-то решать, учиться надо. Кумекаешь?
– Нет.
– Мал еще. Но ты запомни, что я сказал. Вырастешь и еще поблагодаришь своего родителя.
– Не думаю.
– Тебе, Карлуша, думать нельзя, лишний расход мозгов.
Я почитал политическую аналитику, доел и отдал тарелку Светке.
– Не забудь купить коллегам тортик, – напомнила она.
Сам-то я помнил, что положено что-то купить, но только потому, что не хотел этого. Если я чего-то хотел, вот тогда как раз и забывал.
– Да пошли они нахуй, – говорю. – Говна им на лопате, а не тортик. Они же отморозки.
– Милый мой… при Карлуше…
– Что, – спрашиваю, – при Карлуше?
– Ничего, – сказала она и отвернулась к мойке.
– Мужик растет, – говорю.
Кому-то бабы запрещают курить. Кому-то пить. Кому-то ебаться. Мне моя не запрещает ничего. Я не скажу, что выдрессировал ее, но я дал ей понять, чего не приемлю в своем отношении. А не приемлю я мозгоебства. Братва мне, конечно, респектует, что у меня такая жена, но они просто не знают, как она меня иногда заебывает.
– Смотри не опоздай, – сказала Светка.
– Блядь, ты каждое утро мне с этим опозданием мозги ебешь, – сказал я и спохватился – стрелки часов показывали семь тридцать пять.
Я вымыл голову, побрился, почистил зубы, наскоро посрал, касаясь хуем стенки унитаза, и надел форму.
Светка с пиздюком вышли в прихожую меня провожать.
– Пока, дорогой. Вот и твой день наступил. – Счастливо улыбаясь, Светка прижалась щекой к моей руке.
– Наш день! – поправил я.
И вышел в начищенный, светлый, недавно после ремонта подъезд. Сверкнуло отражение в стекле – значимость формы лишь подчеркивала то, какой я заметный мужчина. Высок, строен, глаза голубые, шатен. И въебать могу – сразу видно. Кайф.
– Привет, – брякнул сосед, куривший на лавке.
В ответ я моргнул ему. Этого достаточно. Постоял еще несколько секунд, зорко оглядываясь. Не заметив ничего подозрительного, двинулся на остановку, там сел в троллейбус, у окна, и, сложив руки на коленях, приехал в отделение.
Стрелки показывали восемь двадцать пять.
Я перднул, пригладил волосы и отворил дверь кабинета.
– Нара-сайонара, братва.
– С праздником, чмо.
Пожал всем руки, и каждый норовил сжать сильнее. Так мы проверяем негласную расстановку сил в организации. Обменялись