Поющие мусора. Андрей Дудко

Баба! – орал Шура Мужская Блядь.

      На обочине с поднятой рукой стояла девка в короткой юбке и колготках в крупную сетку. Сиськи красноречиво вылуплялись под маечкой, и своим животным происхождением почему-то сразу напомнили мне о Цезаре, который лежал на проходе.

      – Стой! – кричал деду Лене взбудораженный Сталоне.

      – Стой, блядь! – кричали ему все остальные.

      Девка опустила руку и с недоверием поглядела на автобус, притормозивший в тридцати метрах от нее.

      Шура Мужская Блядь первым прыгнул на землю. За ним Сталоне, потом Гарбуз, один за другим все остальные.

      Девка сняла туфли, развернулась и махнула в лес.

      – Стой, курва! Милиция! – задыхался Шура Мужская Блядь. Живот его, перевалившись над ремнем, раскачивался. Пробежав тридцать метров, Шура Мужская Блядь остановился, взялся за бок и согнулся, тяжело дыша.

      – Ушла, блядина, – догнал его Сталоне.

      – Шея болит, часто на работе сплю, – признался Гарбуз, поглаживая шею.

      – Поссу, что ли, – сказал Кузьма Давыдов и достал хуй у кромки леса. Тут вдруг из-под дерева, не знаю, как называется, выскочил заяц. Кузьма Давыдов открыл рот и обоссал две штанины. – Братва, – говорит. – Это же охота намечается.

      Он стряхнул и прошел к автобусу. Поднял дверцу багажного отделения и одну за другой выгрузил сумки. Влажные пятна на его коленях медленно расплывались.

      Мы с Дубальтовкой синхронно перднули от предвкушения.

      – Можно мне огнемет? Ну можно мне огнемет? – спросил Дубальтовка.

      Кузьма Давыдов помог надеть ему баллоны, дал ствол в руки и присоединил шланг.

      – Жиган, – сказали братья.

      Я предпочитаю узи, наверное, потому что, как и Сталоне, рос на фильмах, где парни умели из него стрелять. Вставил магазин, щелкнул предохранителем. Вскинул на плечо. Ствол приятно оттягивал руку.