– А может быть иначе?
– Жду. До встречи.
Маркус нажал «отбой», сунул телефон в карман, вышел в коридор, обулся, после чего еще раз осмотрел квартиру на наличие невыключенной техники и уперся взглядом в распахнутые окна.
– Гадство, – сказал он, глядя на свои ботинки, потом махнул рукой и на носочках пробежался по ковру, закрывая створки.
Выйдя в прихожую еще раз, Маркус взял ключи, вышел в подъезд и закрыл двери. Снаружи дурно пахло мочой и спертостью. Его многоэтажка не отличалась ни богатством, ни порядочностью. Соседи, когда узнали, что у них поселился священник, стали частенько к нему захаживать с просьбами освятить одно-второе, помочь с делами, благословить в путь-дорогу. И после того, как он объяснил, что он лишь диакон и не имеет полного права все это совершать, Маркус однажды утром нашел на своей двери надпись «жлоб» и чуть ниже «лжец», а еще чуть ниже «пидор». И если с первым и вторым он еще был согласен, то с третьим с крайне большой натяжкой и сотнями допущений. Тогда он лишь усмехнулся. Написано было черным маркером, и юноша сомневался, что оный был гидрофобным, и его нельзя бы было стереть обычным спиртом. И не прогадал.
Но чуть позже людская мерзость перевалила все границы, и к вечеру, возвращаясь со службы, Маркус обнаружил кучу дерьма под дверью на новом половом коврике. Делать ничего не оставалось, как что-то предпринять.
И он предпринял.
Предупредив настоятеля, что он задержится или не придет вовсе, Маркус стал ждать. Он жил на верхнем, последнем этаже – дальше была только пожарная лестница на крышу, к которой вел небольшой пролет. Постелив на нем себе плотное покрывало, Лейн сел и стал ждать.
Когда уже светало, а Маркус начал клевать носом и хотел бросить затею, явился его ненавистник. Женщина преклонного возраста (чего и следовало ожидать) тихой сапой кралась к его дверям, чтобы вновь справить свою нужду. Маркус смотрел. Он был в прямой видимости своего врага, но до сей поры был не замечен престарелыми радарами.
Женщина задрала подол и стала воровато оборачиваться по сторонам. Ее взгляд встретился с задумчивым взглядом диакона, который сидел на пролете, подперев подбородок ладонью.
– На это тоже благословить? – спросил он.
Ответа не было. Зато был мат, проклятия и звуки быстрого топота вниз по лестнице. Нападки прекратились и отсутствовали поныне. Маркус улыбнулся этим воспоминания, стоя в скрежещущем лифте, явно нуждающемся в ремонте. Его двери распахнулись, Лейн свернул направо, потом налево, пробежал по ступенькам, чуть ли не пританцовывая, и толкнул тяжелую металлическую дверь. Она легко поддалась и выплюнула парня наружу.
Душа у него пела, а крест на груди, нарисованный светоотражающей краской, сверкал во все стороны. Он прихлопнул себя по бедрам и пустился в путь, напевая «Uhn Tiss Uhn Tiss Uhn Tiss, baby».
8
Мечта Бенедикта сбылась. Несмотря на запреты его родителей, он все же стал рок-звездой, пускай небольшого масштаба, и собирал он не стадионы, а лишь небольшие залы в подземных