Харлан опустился на стул.
– Кто вы такой? – спросил он.
– Меня зовут Брайтуэлл.
– Что вам от нас нужно?
– Полагаю, вы знаете.
– Ну и ну! Откуда мне знать? Я хочу, чтобы вы убрались отсюда, и тогда я постараюсь ответить на все ваши вопросы, но в итоге вы все равно убедитесь, что зря потратили время.
Брайтуэлл продолжал поглаживать волосы Анжелины, и на вылезшем из рукава пиджака запястье Харлан увидел татуировку в виде трезубца.
– Насколько я понимаю, ваша жена страдает от болезней Паркинсона и Альцгеймера?
– Верно.
– Должно быть, из-за этого у вас масса проблем. – В его голосе не прозвучало и намека на сочувствие.
– Скорее у нее, чем у меня.
– О, я ни за что не поверю, что вы говорите правду.
Брайтуэлл глянул на спящую женщину. Он вытащил пальцы из ее рта, обнюхал их, а потом облизал кончики своим необычным заостренным языком, напоминающим кусок сырой печенки. Другую руку толстяк положил на лоб Анжелины. Бормотание стало громче, как будто ее встревожило давление его руки. Но она не проснулась.
– Взгляните на нее: она едва осознает сама себя, и я подозреваю, что большую часть времени она не понимает также, кто вы такой. Той, кого вы любили, уже давно нет. Осталась лишь оболочка, бессмысленная обуза. Милосерднее для вас обоих было бы, если бы она… тихо скончалась.
– Ничего подобного, – возразил Харлан.
Брайтуэлл улыбнулся, и его жестокие темные глаза пристально взглянули на собеседника, казалось, проникая в сокровенные грешные мысли. И хотя губы толстяка даже не шевельнулись, в голове Харлана прозвучал шепот: «Лжец». Не в силах вынести взгляд собеседника, пристыженный Веттерс уставился в пол.
– Я мог бы вам помочь, – заявил Брайтуэлл. – Подушка на лицо, легкое давление на нос и рот. Никто ничего не узнает, а вы получите свободу.
– Прекратите говорить гадости, мистер. Не смейте больше об этом упоминать.
Брайтуэлл захихикал странным женским смехом, при этом изящно прикрыв рот свободной рукой.
– Я просто пошутил, мистер Веттерс. По правде говоря, кто-то мог бы и узнать, что она умерла при… гм… необычных обстоятельствах. Убивать-то легко, труднее остаться безнаказанным. Это справедливо для большинства преступлений, но особенно для убийства. А знаете почему?
Харлан сидел с опущенной головой, сосредоточенно разглядывая свои ботинки. Он боялся, что этот тип может опять заглянуть ему в глаза и увидеть потаенные мысли. Потом ему пришло в голову, что такую позу мог бы принять человек, в чем-то виновный, и он сам фактически признается в некоем преступлении, хотя пока никто ни в чем его не обвинял. Приведя эмоции в порядок, он заставил себя посмотреть на надоедливого урода.
– Нет, – ответил Харлан, – не знаю.
– Потому что убийство – это одно из немногих преступлений, которое редко совершается