Его сабля тут же скрестилась с саблей подоспевшего воина. Оба бойца были сильны и искусны, но сабля Кочегурова замелькала более резво, и вскоре его противник с разрубленной головой рухнул у ног победителя.
Едва успев смахнуть пот со лба, есаул вступил в схватку сразу с четырьмя набросившимися с визгом на него киргизами. Они с двух сторон наседали на отчаянно отбивавшегося казака. За спиной Кочегуров слышал треск сучьев и звон сабель: это вступили в бой Степка и Куракин. Отступая к берегу, он не давал врагам окружить себя и сильным ударом рассек лицо одного из нападавших.
По шуму и радостному гиканью есаул понял, что неравный бой завершится значительно раньше, чем он рассчитывал. За Гурьяна Петр не беспокоился – киргизам гиганта скоро не одолеть. А вот Степка… Перед смертью ему захотелось спасти паренька, и поэтому он резко отпрыгнул назад, желая заградить его собою.
– Штоб вас разорвало, погань! – зло крикнул он и встретил еще одного врага ударом сабли по горлу.
Удивленные его удалью степняки невольно попятились. Кочегуров перевел дух и оглянулся на Куракина, который с рычанием успешно отбивался от десятка врагов. Степка же с бледным как мел лицом едва отражал атаки двух уверенно наседавших на него воинов.
Едва ускользнув от ринувшегося на него противника, есаул ткнул его в грудь саблей, а другому воину отрубил руку. Отпугнув нападавших грозным выпадом, он успел подбежать к Степке и полоснул сзади по шее одного из противников парня.
– В воду! Сигай в воду!
Отразив удар сразу двух сабель, Кочегуров вновь обернулся, но слова, готовящиеся сорваться с искаженных яростью губ, застряли в горле.
Степка лежал у воды, а из груди его торчала стрела. Он, видимо, был убит метким выстрелом и лежал, омываемый мелкой речной волной. А виной всему…
Злобно зарычав от тоски и боли, есаул с удвоенной яростью ринулся на врагов. Их было слишком много, но видевшие его доблесть степняки попятились. Никто не решался приблизиться к залитому кровью человеку, который начал вызывать в них суеверный ужас.
– Што, нету мочи одолеть казака? – расхохотался Кочегуров, дико вращая глазами. – Тады я одолею вас, треклятые безбожники!
Хохоча и брызгая кровавой пеной, он вновь пошел на врагов, и те вступили в схватку с ним крайне неохотно. Силы оставляли есаула, но все-таки он отсек одному из киргизов ухо, а другому распластал плечо.
– Ешо хто охоч до клинка мово? Не робей, подходи. Щас я вас…
Прилетевшая из кустарника стрела острым жалом впилась в правое плечо, и Кочегуров от боли и неожиданности выронил саблю. Воспрявшие духом степняки с визгом набросились на него, но не тут-то было. Есаул подхватил саблю левой рукой и колющим ударом в пах смертельно ранил еще одного врага.
Следующая стрела попала ему в бедро, а третья со свистом пролетела в угрожающей близости от головы, заставив Кочегурова пригнуться и тем самым избежать смерти от четвертой стрелы.
Понимая,