– Где я?! В плену?! Нет, не может быть, тогда условия не были бы такими шикарными. Что это?! Рай? Но почему тогда боль, туман в глазах и слабость?..
Знахари поили его живительным бульоном через трубочку, и перевязывали рану. Нойко стал поправляться. Вскоре реальность стала приоткрываться ему. Он был в Палабрии с двумя десятками других раненных. Войско ушло брать столицу Ассении. Горькая тоска охватила Нойко. Возможность вечной славы была упущена. Его братья сейчас рубятся в битве, которая бывает раз в тысячу лет, а он лежит здесь беспомощный на шёлковых простынях. Рана заживала медленно, и через некоторое время, Нойко смог ходить, опираясь на меч. Большинство остальных раненных были простые солдаты, они занимали квартиры внизу, вокруг двора, и были счастливы от происходящего. Первый раз в их суровой жизни, им не нужно было тяжело работать или воевать. Их лечили, еды было вдоволь, не нужно было целыми днями пасти скот или болтаться в походах. Из дворян был только Нойко, и сухопарый угрюмый старик Брахо. Брахо был молчалив, рот открывал изредка, только чтобы сказать какую-нибудь гадость, задевающую всех.
– Как здорово, не придётся ни с кем общаться – обрадовался Нойко.
Солдаты относились к нему и к Брахо с отчуждённым почтением и держались между собой. Язык в Палабрии был очень похожий на чём говорили в степи, но читал Нойко мало, откуда в степи книги. Обезумев от скуки, он стал заниматься в дворцовой библиотеке, в Палабрии хранились манускрипты, восходящие к началу времён. Он сидел там часами, с трудом складывая слова. Библиотекарем был грузный седой книжник, ему помогала в работе его дочь – юная Альмека. Она была белокожей хрупкой девушкой с золотыми волосами и голубыми глазами. Они днями просиживали за старинными книгами, Альмека помогала Нойко разбирать древние письмена. Скоро он читал уже свободно. Он изучал мифы и легенды, истории народов и их верования, читал про древних царей, деяния которых создали мир, в котором он жил. Иногда они гуляли с Альмекой, она помогала ему идти по тенистому дворцовому саду. Когда их руки случайно соприкасались, она краснела, и смотрела на Нойко, смущённо и преданно. Они нравились друг другу, но Нойко думал: она такая хрупкая, как бы не придушить её случайно в объятиях, в первую ночь. Да и какие дети будут от такой худышки.
Утром в дверь постучали; это принесли одежду, сшитую для Нойко. Он сидел на кровати и смеялся, думая что у него сейчас разойдутся швы. Кружевные рубашки, обтягивающие панталоны, башмаки с бантами. Что это за наряды?! Нойко долго вертел в руках башмак. Кожа была выделана отменно, и шитьё было исключительно тонким. Размер бы поменьше, обувь сгодилась бы для какой-нибудь аульной модницы. В дверь снова постучали. В комнату вошёл разряженный молодой аристократ. На нём был расшитый золотом кафтан, обтягивающие панталоны, на поясе красовался короткий меч, казавшийся