Альвитания. Тимур Векслер

В город въехала сотня вооруженных всадников. Они сразу отправились к тюрьме и освободили ВСЕХ заключённых. Насильники, воры и убийцы, сидевшие в цепях много лет, оказались на свободе. В городе начался хаос. Тюремщики, плохо обращавшиеся с плененными степняками, были четвертованы в тюремном дворе. Выпытав (в прямом смысле) у начальника тюрьмы, где дом судьи, кочевники направились туда. Они надругались над его дочерьми, сожгли его дом, а потом отправились навестить мэра, где сделали тоже самое. Разграбив городскую казну, они распяли мэра и судью на городских воротах, и исчезли в степи.

      Новость о случившемся повергла королевский двор в состояние шока. Мир, покой и сотрудничество, длившееся сотни лет, было нарушено из-за пьяный драки нескольких идиотов. Был нанесён серьезный удар по престижу короны. С другой стороны, война со степью была немыслима. В древние времена, старинные царства, которых уже нет на карте, полностью захватившие континент, пытались поработить степь. Они вторгались туда с гигантскими армиями, слонами и колесницами, и никто не вернулся назад. Кочевники появлялись в предрассветной полутьме, осыпая противника градом горящих стрел, и снова исчезали, не вступая в бой. Они жгли траву и отравляли колодцы. Армии императоров таили, так и не встретившись с противником. Отчаявшись, они поворачивали назад, тогда степняки атаковали ежечасно, унося сотни жизней в каждый стычке, но так и не вступая в сражение. Единицы выживших, безумных солдат, рассказывали об обложенных огнём лагерях, и граде стрел, обрушивающихся на спящую армию в предрассветный час. Но король Базиликку не мог оставить эту ситуацию безнаказанной. Он проклинал момент, когда не отнёсся к ней серьёзно, и лично не заставил зазнавшихся провинциалов, отпустить этих проклятых степняков. Если не отправить карательную экспедицию, никто больше не будет воспринимать его власть. Ни аристократия, ни народ. Против державы был совершён акт войны. Вассалы, поняв, что центральная власть ослабла, восстанут, или перейдут на сторону Ассении. Воевать со степью было бы самоубийством. Никто не знал, как далеко она простирается, и сколько там вонючих степняков скачут на их вонючих коротконогих конях. Подумав, Базиликку, поступил чисто по-палабрийский. Он стал собирать армию. Вёл переговоры с вассалами. Все понимали, что война не нужна, и формирование корпуса затягивалось. Наконец, на границе со степью появилось несколько полков, которые приносили больше вреда, чем степняки. Солдаты получали зарплату, грабили крестьян, и волочились за крестьянками. Базиликку ждал момента, когда случай с кочевниками забудется, чтобы отправить солдат по домам. Наступила весна. Кочевники не приехали на рынки. Цены на мясо в Палабрии подскочили. Промышленность осталась без необходимого сырья – шерсти и кожи, и без покупателей на керамические изделия и продукты ремёсел. В стране назревал экономический кризис, который грозил бунтом. Двору ничего не оставалось делать, как отправить в степь посольство. Группа палабрийской знати моталась три недели по степи, не встретив