На следующий день я заметил, что возле нас постоянно ошивается какой-то персонаж. Весь день я замечал его на курилке и на нашем этаже у лестницы.
– Чувак, в чем проблема? Я с самого утра тебя постоянно вижу, – прямо сказал ему я, когда мы в очередной раз шли гулять. Мы старались, как можно больше находиться вне общаги, чтобы постепенно забывать точный адрес нашего проживания, но не забывать город, в котором мы жили. – В чем дело?
Он, конечно же, сперва замешкался, стал межеваться от нас, но тут же взял себя в руки, подошел к нам, и протянул руку.
– Меня интересует тот же самый вопрос, – и, натянув нелепую улыбку, вытащил наушник из уха.
Матвей нахмурился, а я сделал то, чего делать не стоило – пригласил его прогуляться с нами.
Всего через полчаса мы уже были готовы придушить этого урода. Он шел и болтал. Просто шел и болтал. Все спрашивал нас и спрашивал. Эти притворные ознакомительные вопросы: как зовут? откуда приехали? на что поступил? не холодно ли в Питере после Краснодара? Людям, в запасе которых есть исключительно подобные вопросы, нужно сразу же открывать одну большую тайну – никому нет дела до того, откуда ты приехал и на какой факультет поступил. Чем ты занимался в родном городе? Да, это вопрос уже с подоплекой. Почему ты решил стать на путь инженерии? Это вопрос еще лучше. Это целая тема для разговора. Но этот кретин же ничем не интересовался и лишь продолжал спрашивать. Он спрашивал, пока мой друг не перебил его и не обидел этим.
Что касается человеческих чувств, даже чувств самых неприятных мне людей, я бываю слишком мягок. Матвей сказал правду: Арсений нам уже в край опротивел. Мы шли, как три придурка: Матвей чуть позади, шагах в двух-трех, я же молча рядом с нашим общим спутником, пока последний настойчиво пытался мне что-то втереть. Он рассказывал мне о своем городе, о своих «бескрайних» возможностях в нем, о своем «бескрайнем» количестве модного шмота и о всяком таком. Богатые друзья, всякие золотые карточки отцов и прочие понты. И особое место в любом рассказе у него занимали шмотки. Он не раз упоминал, сколько стоит его одежда, и каждый раз приятно удивлялся, что мы ничего не знаем о его любимых брендах. Нет в человеке души, если он способен всеми мыслями отдаваться бездушным тряпкам, нужным, лишь чтобы прикрыть свою наготу. Ни я, ни Матвей не переносили весь этот модный треп. Вот Матвей и не выдержал, поняв, что мы уже достаточно его наслушались.
Когда Арсений столкнулся с первоклассной способностью Матвея материться, мы подошли к бару, в который тот нас вел. И если и быть кому-то обязанным за появление этого