На кухне мальчишка. Лет семь-восемь. На нем похожее на намордник приспособление для исправления прикуса.
– Тссс. – Мужчина прикладывает палец к губам. – Тссс.
Но ребенок и не собирался поднимать шум, он продолжает наливать в стакан молоко.
– Возвращайся в кровать, – шепчет мужчина, – я сейчас уйду, только очень прошу, не снимай эту штуковину, пока дантист не разрешит: у тебя будет шикарная улыбка.
Мужчина проносится по коридору и замирает, глядя в дверной глазок. Снимает цепочку, щелкает замком. Открывает дверь – и он уже снаружи.
– Эй! – кричит карабинер с лестничной площадки. – Стой, или я стреляю!
И стреляет, сволочь. Мужчина бросается обратно и захлопывает за собой дверь. Все кончено, он в ловушке. О том, чтобы добраться до Серджо по лестнице, и речи быть не может. Легавый орет как оглашенный:
– Сюда, скорее! На третий этаж! Он заперся в квартире!
Снова стук в дверь:
– Открывайте, это карабинеры! Открывайте, или мы выломаем дверь!
Зажигается свет в спальне. Мужчина бежит обратно по коридору, на кухню, оттуда на балкон. Мальчишка так и стоит со стаканом в руке.
– Отойди, – командует мужчина, разбегаясь.
– Стой, или я стреляю! – кричит карабинер за его спиной, держа оружие наготове. – Подними руки и встань на колени, или я стреляю!
Мужчина смотрит на парнишку и улыбается ему.
Стреляет, сволочь.
И он прыгает.
Новость о том, что Винченцо Макулатурщик, спасаясь от облавы, прыгнул с балкона, разлетелась по району в считаные минуты. Уже через несколько часов он удостоился нового прозвища – Человек-паук. Мало кому удалось бы упасть с высоты третьего этажа и выжить. Винченцо Человеку-пауку удалось. Однако его все равно поймали и больше двух месяцев продержали под охраной в больнице, куда он попал с переломом обеих рук, бедренной кости и семи ребер.
Моим родителям пришлось отвечать на каверзные вопросы карабинера: какие у них отношения с жильцами с четвертого этажа? Почему в такой холод они оставили балконную дверь открытой?
– По привычке, – ответила мама. – Немного свежего воздуха никогда не помешает.
Отец косо посмотрел на нее: эту подробность лучше было оставить при себе. Карабинер почувствовал, что здесь что-то не так, но допытываться не стал. Пришла моя очередь, и я рассказал о том, что видел. Все это время я воображал, какой фурор произведу в школе, когда поведаю о выпавшем на мою долю невероятном приключении. Вот только придется немного приукрасить сцену допроса, учиненного силами правопорядка, поскольку карабинер потратил на меня всего две минуты, потом улыбнулся, надел фуражку и, направившись к выходу, извинился за то, что его коллеги выломали дверь.
– Занесите в казарму счет от слесаря, – сказал он, – и мы возместим убытки.
– Да ничего, что вы, – возразил отец,