27 сентября Риббентроп прилетел в Москву для переговоров о советско-германской границе и Договоре о дружбе, который должен будет определить демаркационную линию в Польше. После бесед между Риббентропом, Сталиным и Молотовым Советский Союз и Германия выпустили 28 сентября совместную декларацию. Она призывала к окончанию войны и обвиняла западные страны в продолжении боевых действий31.
31 октября 1939 г. в Верховном Совете Молотов вновь затронул тему виновности Англии и Франции в войне: «Известно, например, что за последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, 3–4 месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира»32.
Выступая в августе, Молотов заявлял, что Советский Союз не вписывается в общий курс европейской международной политики. Теперь он уточняет: СССР начинает равняться на Германию, но та является ему политическим соратником, а не военным союзником: Отношения Германии с другими западноевропейскими буржуазными государствами за последние два десятилетия определялись прежде всего стремлением Германии разбить путы Версальского договора… Отношения Советского Союза с Германией строились на другой основе, не имеющей ничего общего с интересами увековечения послевоенной Версальской системы. Мы всегда были того мнения, что сильная Германия является необходимым условием «прочного мира в Европе»33.
Именно такими словами советская Россия объясняла «рапалльские отношения» с Германией в 1920-е гг. – названные так в честь пакта 1922 г., который восстанавливал дипломатические отношения