Я плохо понимал, что вообще происходит в моей жизни. Единственный человек, с которым я мог обсуждать это, был моим братом. Он, кстати, полетел со мной. И это было не его решение. Взять с собой брата мне предложил все тот же Эммануил Плюмб. Он сказал об этом так:
– И обязательно прихватите с собой своего брата. Дело в том, что он не просто вам близнец. Он ваше «ка».
– Мое что?
– Я попробую вам это объяснить, – спокойно говорил профессор, – в древнем Египте существовало такое понятие, как «ка». Это источник жизненной силы из рода. Или двойник человека. Обычно он проявлялся после смерти. Душа, или, как ее называли древние, «ба», отправлялась на вечный суд Осириса. А на земле оставалось «ка» – природный двойник усопшего. Вы же родились с братом седьмого числа? А число семь – это число Осириса. Так что берите двойника с собой обязательно.
Я взял себе билет у иллюминатора. Брат устроился рядом, у прохода. Между нами никого не было. Самолет был полупустой. Труднее всего было не уволиться быстро с работы. Труднее всего было объяснить ей, что мне следует куда-то срочно улетать. А ей, видимо, Самойлов в это утро не дозвонился. Или просто не посчитал ее реальной проблемой или препятствием для моей поездки в Москву. Женатыми мы не были – как говорят в наше время, были хорошими друзьями.
Она так с нежностью посмотрела мне в глаза, что я сразу понял, что больше мы не увидимся никогда. Это произойдет очень обычно: сначала она будет ярко и увлеченно отвечать на мои длинные письма, перечитывая их под матовым зеленым ночником. Затем все меньше и меньше звонить, пока совсем не скинет вызов, а в коротком сообщении отпишется о невероятной занятости. Потом она исчезнет навсегда.
– Южная ночь как черничный пирог: вся сладость внутри, – говоришь ты на прощание, провожая меня. Помнишь, как мы познакомились с тобой? Там, на юге.
– Как же точно ты можешь подмечать все то, что так нелепо нас объединяет. Только толку от этой твоей точности нет совсем. Какой прок от пустой чашки, если весь кофе в кофейнике. Аромат есть, а желудок пустой.
– Не нужно так говорить и тем более думать, – говоришь ты, – особенно в дорогу. Я где-то читала, что катастрофы в пути вызывает душевная тяжесть.
– Это что-то новенькое, – обнимаю ее и пытаюсь запомнить запах ее волос. Лаванда у горного озера. Потом она будет сниться мне, погружая и перенося калейдоскопом иллюзий в наши с ней воспоминания, эта ее лаванда у горного озера. Эта моя лаванда у горного озера.
Моя жизнь упорядочена до невозможности.