– Неправильно! – в его голосе ярость. – Не стрелами!
Не понимаю, чем вызвана такая бурная реакция. Это просто картинки, нарисованные фигуры. Может быть, он решил, что я намекаю, что мужчина на картине – он, женщина – я, а любовные стрелы, которые Эрос в нас пускает, – то, что с нами произойдет. Прошлой ночью мне и в голову такое не приходило, а сейчас мне ужасно неловко, что он может такое подумать. Надо убедить его, что это не так, что картинка никакого отношения к нам с ним не имеет, что это просто мой стиль живописи, я так пишу красками много лет. Да я могу в доказательство хоть свои холсты ему продемонстрировать.
– Алехандро, это же миф! Это же не по-настоящему! И в любом случае я это все нарисовала, потому что именно такие фигуры я разглядела в узорах, образовавшихся на стене после побелки, покраски и обработки поверхности, которые вы сами для меня сделали. Вы это сделали для меня, а я хотела это сделать для вас.
– Спасибо, – саркастическим тоном говорит он. – Какой приятный сюрприз!
– Вы так это говорите, как будто считаете, что я испортила вашу работу.
Он отходит от стены, скрещивает руки на груди, улыбается одними глазами.
– Ну, признайтесь, Алехандро, вам это ужасно не нравится.
Он продолжает стоять с невозмутимым видом, словно целиком уйдя в себя. Я наблюдаю за ним со своего места на другом краю стены и хочу ему сказать, что впервые за много лет я вижу человека, улыбающегося одними глазами, и что улыбки, которые я постоянно вижу – растянутые губы и ничего не выражающие глаза, – я вообще не считаю улыбками.
– У меня работа, – говорит он резко, с ударением на слово «работа», давая мне понять, что я всего-навсего маловажная женщина, которая от нечего делать пишет дурацкие картины на стенах, портя его работу, и которая не желает понять, что он у Тома на почасовой оплате и что каждый час – каждая минута! – для такого, как он, это его рабочее время.
Хасмонейская хроника. Глава I. Продолжение
Когда Иехуда вошел в спальню своего дома в надежде задавить в себе непрекращающееся свечение самой сильной любовью к жене, на которую был способен, он ее там не обнаружил. Не нашел он ее и в кухне, где повар сообщил ему, что хозяйка сказала, что неважно себя чувствует и прогулка на свежем воздухе может ей помочь. Он вышел из дома и обошел все свое угодье из конца в конец, но никаких следов жены не нашел. В конце поля он увидел овечку и, подумав, что это новый приплод, быстро повел ее в хлев. Овечка последовала за ним неохотно, а у входа в хлев остановилась и устремила на Иехуду взгляд, который как бы напоминал ему о чем-то, но о чем, он не мог вспомнить, ибо был наполнен мерцающим свечением, исходившим из женщины с кувшином.
– Я ищу свою жену, – поделился он с овечкой и, так как животное продолжало смотреть на него, добавил: – Я люблю свою жену, она у меня единственная.
Овечка прижалась к нему, ее запах опять напомнил ему что-то знакомое. Он почти автоматически погладил морду