Молодая графиня, увидев свою мать, хотела подойти к ней, но та остановила ее своим ледяным взглядом и приковала к месту. Немного погодя дворецкий вышел в коридор и запер за собой дверь. Но графиня Шатобриан не сдвинулась с места и молча смотрела на знакомое морщинистое лицо старого слуги, который поклонился, не глядя ей в глаза.
– Графиня Фуа, – сказал он еле слышным голосом, – поручила мне спросить, какого рода услуги желает от нее дама, прибывшая в замок.
– Что это значит, Бернар? Разве вы не узнаете меня?..
– Графиня Фуа предполагает, что вероятно произошло недоразумение вследствие случайного сходства… Ее сиятельство графиня Шатобриан, урожденная Фуа, не станет путешествовать одна по большим дорогам. Она живет в Бретони, в замке своего мужа, графа Шатобриана…
Молодая графиня не нашлась, что ответить на это, и стояла неподвижно перед дворецким, который окончательно растерялся и добавил печальным тоном, что если приезжей даме будет угодно, то ей накроют стол в зале и позаботятся о ее слуге и лошадях для дальнейшего путешествия.
– Для дальнейшего путешествия, – воскликнула графиня, опустившись в изнеможении на каменную скамью у окна и закрыв лицо руками.
Ворон, испуганный этим движением, вскочил на оконный карниз, между тем как дворецкий отошел от нее на несколько шагов, выжидая, на что решится молодая графиня. Крупные слезы текли по его морщинистым щекам.
«Разве я заслужила это?» – спрашивала себя с отчаянием несчастная женщина, припоминая одно за другим события последних месяцев, которые могли навлечь на нее гнев матери. Но чем больше думала она, тем мрачнее становилось у нее на душе; она горько упрекала себя за то, что, не застав мужа в Блуа, тотчас же не вернулась домой. В этом заключалась ее главная ошибка, испортившая всю ее дальнейшую жизнь. Если бы она могла оправдать себя перед судом собственной совести, то у нее хватило бы мужества бороться с судьбой. Но, не встречая ни в себе, ни в других поддержки, она решила навсегда отказаться от счастья и всего, что составляет прелесть жизни, с тем чтобы обречь себя на безропотное и молчаливое страдание.
Теперь у нее было одно желание: уехать скорее из негостеприимного дома ее матери. Она подняла голову. Перед нею стоял священник в лиловом одеянии. Из груди ее вырвалось радостное восклицание.
– Ты не отвернулся от меня, Флорентин, – сказала она, протягивая ему руку, – и не оставишь меня!
– Церковь не покидает заблудшей овцы.
– Значит, только церковь привела тебя ко мне!
– Только церковь, Франциска! Разве может быть что выше ее!
– Я не спорю против этого. Но сердце друга приносит еще большую отраду и ближе нам.
– Не каждый человек может иметь друга, а церковь открыта для всех. Вспомни о нашей молодости, Франциска, вспомни о том, что так часто говорил тебе наш духовник! Сколько раз предостерегал он тебя от греховной уверенности