Бретонская роза. Генрих Лаубе

не чувствовал никакой склонности к ученым спорам и многостороннему исследованию предмета, но он обладал редким даром обобщения, благодаря которому рисовал перед своими слушателями величественную картину, иногда преувеличенную, но всегда полную ума и художественно выполненную в частностях. Слушая его, казалось, что не только Франция, но и вся Европа должна была получить по его инициативе совсем иной вид. Но, в сущности, все его широкие планы сводились к видоизменению старого; он не хотел радикального преобразования или уничтожения существующих порядков, и даже тот новый элемент, который он стремился внести в мир, он искал не в будущем, а в прошлой истории человечества, и преимущественно в средневековых традициях.

      – Если бы вы знали, графиня, – сказал он в заключение своей речи, вставая с места и делая знак рукой, чтобы все удалились, – какую тяжелую борьбу мне приходится вести с рутиной! Ничто не подготовлено, и я теряю дорогое время на разные приготовления, нередко забывая свою главную задачу среди мелких повседневных забот. Около меня нет ни одного человека, который бы с любовью проводил мои планы, несмотря на препятствия, встречающиеся на пути, и поддержал бы меня в трудном деле управления государством.

      – А ваша сестра? – возразила графиня, которая слушала короля с замиранием сердца, так как ей казалось, что она видит перед собой тот идеал мужской силы и всеобъемлющего ума, которому она поклонялась в душе. Только ему мог быть доступен широкий круг творческой деятельности, о которой он говорил с таким увлечением. Погруженная в новый мир, неожиданно открывшийся перед ней, она в первый раз не обратила внимания на то, что ее оставили наедине с королем.

      – Моя сестра! – сказал печально король, взволнованный темой разговора и отчасти кокетничая своим душевным расстройством. – Пытливый ум Маргариты стремится к точному исследованию и утомляет меня своим постоянным анализом, чуждым творчества. Наконец, у каждого из нас свои интересы; у нее есть муж и целый мир помимо меня. Совместная деятельность возможна только там, где люди соединены друг с другом душой и телом…

      Франциск умолк; графиня ничего не ответила ему. Был теплый осенний вечер; она стояла в белом платье, облокотившись о спинку кресла, голова ее наклонилась вперед. Задумчиво и с участием смотрела она на мужественное, красивое лицо короля, глаза которого были устремлены на ковер.

      – Помогите мне! – воскликнул он, стремительно вставая со своего места и беря ее за обе руки.

      Графиня вздрогнула и проговорила чуть слышным голосом:

      – Какую помощь могу я оказать вашему величеству?

      – Королева при смерти. Будьте моей женой.

      Графиня окончательно смутилась.

      – Вашему величеству известно, – сказала она, – что я жена графа Шатобриана.

      – Он не достоин вас! Вы призваны играть более видную роль!

      – Воля родителей и церковь связали меня с ним…

      – Церковь