Мать всех грехов. Александр Александрович Габиев

и ожидая своей очереди, он трясся как осиновый лист, вспоминая еще одну фразу, сказанную его педагогом: «Артисту, который не нервничает и не испытывает волнения перед выходом, следует подумать, правильно ли он выбрал себе профессию.» Но как только он оказывался на сцене и прислонял скрипку к плечу, все волнение уходило прочь, оставалась лишь музыка, которая подхватывала и накрывала его с головой словно огромная волна. Худощавый высокий юноша с густой гривой черных волос, узким бледным лицом и выразительными карими глазами с густыми ресницами – этот романтический байроновский образ придавал ему какую-то особую загадочность, он не знал полумер и всегда играл так, будто это было в последний раз, приводя слушателей в неописуемый восторг. И тем не менее Марк едва ли когда-либо был абсолютно доволен собой, поскольку ему все время казалось, что играть нужно было гораздо лучше. Сомнение, вечный спутник гениальности, постоянно одолевало его и не позволяло расслабиться ни на минуту.

      Однако было еще кое-что, что мешало ему сосредоточиться – необычный сон, который преследовал его уже давно и от которого было невозможно избавиться. Марку снилась небольшая комната с бело-синими обоями и хрустальной люстрой, на небольшом журнальном столике стояла красная стеклянная ваза, окно всегда было открыто, а на подоконнике за прозрачной занавеской можно было разглядеть горшок с каким-то цветком. Марк прекрасно помнил, что никогда не видел подобной комнаты в реальности и не мог понять, откуда все это взялось в его голове. Странный сон, такой пугающий, и одновременно такой притягательный, не давал ему покоя. Марк никогда и никому не рассказывал о нем, это была его тайна, которую он скрывал от всех.

      Подняв покрасневшие от усталости глаза, Марк заметил, что такси уже подъехало к дому. Он быстро расплатился, подхватил футляр со скрипкой и вышел из машины. Ему хотелось поскорее достать скрипку и снова попробовать сыграть, во что бы то ни стало сыграть, в данный момент ни о чем другом он просто не мог думать и был почти уверен, что именно сейчас у него есть пусть крохотный, но все-таки шанс на то, что на этот раз все получится. Азарт подогревал его уверенность, вбежав в свою комнату, он вынул из футляра подаренную отцом скрипку и спустя несколько секунд весь дом наполнился ее мелодичным, надрывным звучанием. Он был так увлечен, что даже не заметил настойчивый оклик матери. Суровое выражение ее лица говорило о том, что она явно недовольна происходящим.

      – Марк! Ну сколько можно тебя звать. – ее речь, как всегда, была спокойной, но в то же время крайне требовательной. – Мы с отцом, конечно, ценим твое усердие и трудолюбие, но всему свое время. Тебе и самому должно быть понятно, что это уже переходит все границы. Ты почти не отрываешься от скрипки, даже ночью. Вот и сейчас ты влетел в дом и даже не удосужился переодеться и снять обувь.

      – Мама, пожалуйста, не сейчас. Ты же видишь, что я занят, мне очень важно повторить этот кусок. Мне кажется, я нащупал правильную интонацию, я не могу ее потерять, у меня