находился большой деревянный камин. Над камином возвышался огромный, почти упиравшийся рамкой в высоченный потолок, портрет всего семейства Розенбергов: в центре были изображены Агата и Эдгар; Агата, на которой было длинное атласное бирюзовое платье, сидела на обитом бархатом кресле, держа на коленях маленьких Марка и Виктора, Эдгар стоял чуть позади, положив руку на плечо супруги, справа от отца стоял пятилетний Борис, рядом с Агатой на небольших пуфиках, покрытых темно-красной велюровой тканью, расположились близнецы Максим и Елена. Этот портрет был заказан у одного московского художника четыре года назад и являлся по сути перерисовкой со старой семейной фотографии. Как только работа была закончена, картину сразу же доставили в особняк и по распоряжению Агаты повесили в столовой. Сама столовая представляла собой огромную залу, стены которой были оклеены дорогими бордовыми тканевыми обоями с золотым теснением и обложены на треть матовыми деревянными панелями, а по углам стояли изысканные мраморные подставки с водруженными на них фарфоровыми вазами. Максим в очередной раз поймал себя на мысли, что его родители питают какую-то болезненную, граничащую с помешательством страсть ко всему громоздкому, старинному и помпезному, с маниакальной точностью и невероятным упорством воссоздавая в мельчайших деталях обитель своей мечты: мрачный, величественный родовой замок, в котором, и у Максима, кажется, уже не было в этом сомнений, они рано или поздно вознамерятся соорудить даже собственный фамильный склеп. Осознание и одновременное неприятие всей нелепости, нарочитости и патологической искусственности происходящего, не раз заставляло его поежиться от неприятного холодка, пробегавшего по спине.
– Ради Бога, научись, наконец, нормально садиться за стол! – Агата была вне себя от злости, предполагая, что от подобного поведения не стоит ждать ничего хорошего; этот несносный мальчишка словно специально дразнил ее своими дурацкими выходками. – Что за вид у тебя? Мог бы к ужину одеться поприличнее. Хотя кому я это говорю. Да, и где Елена? Я же просила тебя позвать ее.
– Мама, у нее парня убили, – раздраженно ответил Максим, – прояви хоть каплю сострадания, ну или на худой конец вид сделай, что тебе не все равно. Можно ей хотя бы сегодня пропустить ваши светские посиделки?
– Чепуха, они были не настолько близки, чтобы так горевать. Я, конечно, понимаю: первое серьезное увлечение, первые чувства, но это не повод запереться в своей комнате и бесконечно терзать себя. Не скрою, я по началу очень настороженно относилась к их отношениям, но, как ни странно, они даже пошли Елене на пользу, по крайней мере я так думала, но это чертово убийство! Боже, как же оно не кстати! Кому вообще понадобился этот ее Алексей? Теперь я вообще не уверена, а был ли он таким уж простым и приличным молодым человеком, каким мы его считали. Кто знает, может он вообще занимался чем-нибудь криминальным, может торговал наркотиками или еще что похуже. Одному Богу известно в какую грязь нас самих теперь втянут, начнутся неудобные
