– Будучи авантюристом и романтиком, он был очарован идеями коммунизма и всеобщего равенства, поэтому-то и перебрался в СССР строить светлое будущее. Бабушка рассказывала, что он вечно хотел спасти все человечество, а о себе вспоминал в последнюю очередь. Кто знает, может он считал, что смерть не просто так обошла его стороной и ему нужно, так сказать, оправдать кредит доверия. А вот я, наоборот, законченный и неисправимый эгоист. Стараюсь жить с комфортом и ни в чем себе не отказывать.
– А вы и вправду неплохо здесь устроились, весьма неплохо. Ради этого стоило посвятить себя такой редкой в наши карьере блогера.
– Вот только давайте обойдемся без фарисейства, пожалуйста. Я, можно сказать, летописец современности, – с наигранным пафосом произнес Прист, после чего быстро подошел к столу и с ловкостью опытного официанта раздал своим собеседникам изящные фарфоровые чашечки на не менее изящных блюдцах. – В конце концов я веду записи будней нашей будущей элиты, все их славные подвиги на благо страны и мира я записываю и делаю достоянием гласности, словно бродячий бард, воспевающий деяния средневековых героев. Разве это не стоит небольшого гонорара? И они не против, знаете ли, пока еще никто не отказывался. Я продаю тщеславие по сходной цене, это куда безобиднее того, что я вытворял, когда был чуть помоложе. Вот зараза, а красиво сказал, а? Ну что ж, дорогие гости, испробуем, наконец, этот прекрасный напиток.
– Ты как обычно в своем репертуаре, – усмехнулся Чернов, – истинный король сарказма. Ни единого слова не скажешь в простоте.
– Ну разве это плохо, я хотя бы не меняюсь и всего-навсего стараюсь разнообразить свою жизнь в и без того скучном и до отвращения и сером обществе. В сущности, мои преступления ничто, по сравнению с преступлениями некоторых господ, которых считают весьма порядочными людьми и даже ставят другим в пример их бесчисленные добродетели. «Маскарад! Кривляние!», – скажете вы. Может и так, я не спорю. Все вокруг лицемерят и обманывают, понимаете, все. Даже сильные мира сего для достижения иллюзорных целей без особых колебаний отнимают чужие жизни, трусливо прячась за свои тухлые идеалы, придуманные ими же для оправдания своих делишек. Я лишь жалкий маленький шкодливый котенок по сравнению с ними. Но вы ведь пришли не бичевать меня за мои маленькие шалости и отнюдь не просто так удостоили меня своим визитом, Николай Павлович, я прав?
– Да, мне нужна кое-какая информация о Родионе Мезенцеве.
– Мезенцев? С чего это вы, вдруг, им заинтересовались? Хотя можете не отвечать, я сам попробую догадаться. Я так понимаю он ввязался в какую-то грязную историю, не так ли?
– Именно так, я бы даже сказал в очень грязную.
– Скажите, он способен на убийство? – неожиданно спросил Вадим.
– Нет, не думаю. Я неплохо разбираюсь в людях, едва ли он может кого-то убить.
– Нам сказали, что он был влюблен в Елену Розенберг.
– Ха-ха-ха! – Прист рассмеялся