Путь его пролегал по ровному месту. Иногда лошади приходилось перепрыгивать через какие-то препятствия – она тоже хорошо видела в темноте. Иногда Геркуланию приходилось низко пригибаться, чтобы беспрепятственно миновать низко растущие ветви встречных деревьев. Он ехал молча, и только ноздри хищно раздувались у него, улавливая след.
И вдруг, словно сеть накинули на него. На него, и на лошадь, потому что она вдруг остановилась. Геркуланий почувствовал, как что-то цепкое ухватило его сразу везде. Два голых, безлиственных дерева, между которыми он направил лошадь, склонились к нему и обхватили своими гибкими и прочными ветвями. И ветви эти – толстые, тонкие, совсем почти не видные, словно щупальца опутали все тело. Он попытался достать меч, но руки оказались слабее. Они были тоже схвачены, опутаны, прижаты к телу. Геркуланий зарычал от бессильной ярости, но, как он ни дергался, все было напрасно.
Он почувствовал, что его поднимает вверх. Как ни странно, он продолжал сидеть в седле. Значит, их поднимала эта невиданная сила вместе. И его, и лошадь. Если бы Геркуланий умел удивляться, это его очень бы удивило.
***
Принципия так устала, что заснула мгновенно, и сон ее был крепок и без сновидений. Пробуждение же было кошмарным. Кто-то волок ее за ноги, и она тут же оказалась лежащей лицом в мокрой холодной траве. Голову ее прижали к земле, а руки завернули за спину, и она почувствовала, как колючей веревкой обматывают ее запястья. Она закричала, и ее тут же перевернули на спину. В рот воткнули какую-то тряпку. Рядом шла возня, слышалось кряхтенье, стоны, резкие, грубые голоса произносили какие-то фразы на незнакомом языке. И было светло. Множество факелов разогнали ночную тьму, позволяя увидеть, как темные фигуры, склонившись, упаковывают ее попутчиков.
Потом ее подняли и, как мешок, бросили животом на спину лошади. Она перестала что-либо видеть, кроме лошадиного бока и темной земли, и только чувствовала, как ее веревками привязывают к лошади, чтобы она не свалилась. Все произошло так быстро, что она даже и испугаться толком не успела.
Лошадь пошла. Висеть так было очень неудобно и больно. Рот был по прежнему заткнут, а чтобы она не выплюнула тряпку, ее примотали к голове, попутно завязав глаза. Оставалось только слушать. Но слушать было нечего. Переговоры между теми, кто на них напал, прекратились, и Принципия слышала только лошадиное дыхание, шелест травы у нее под ногами, да биение собственного сердца.
Внезапно откуда-то издалека донесся крик. Принципии показалось, что она узнала голос. Голос Геркулания. Но крик оборвался, и ничего больше не было.
Глава 2
Любое приключение, за исключением любовного, вначале всегда воспринимается как неприятность. Это потом уже, если вам удалось благополучно выпутаться из этой передряги, вы будете с удовольствием рассказывать друзьям об этом, с усмешкой вспоминая собственные переживания.
Возможно, с этим