– Мы приехали слишком поздно, Уотсон! Все улики смыты безвозвратно. Самым тупым образом!
– Вы ведь знаете, это обычная практика, – кивнул я. – Некоторые даже утверждают, что иначе раны не разглядишь как следует.
Холмс недовольно фыркнул:
– Знаете, Уотсон, сколько часов я потерял, восстанавливая улики, утраченные из-за нерадивости полиции и ее истерического пристрастия к гигиене? Если бы Скотланд-Ярд оплачивал мне это время, я мог бы отойти от дел уже сегодня. А так мне приходится довольствоваться жалкими остатками улик. Видите ли вы что-нибудь, не замеченное доктором Ллуэллином, не слишком-то сведущим в криминалистике?
– Пока нет.
Его глаза сердито вспыхнули.
– Приступайте же к делу, мой дорогой друг. Экспертиза – превосходная вещь, пусть она порой и бывает неприятна.
Я осмотрел убитую. Конец ее был весьма печален. Женщине еще повезло, если убийца счел нужным первым делом перерезать ей горло, а уже потом выплеснул ярость на бездыханное тело.
– Ее шея отсечена едва ли не до позвоночника, две артерии разорваны, нанесено семь бессмысленных разрезов брюшной полости. По-видимому, она не стала жертвой надругательства иного рода: я не вижу признаков недавнего полового контакта, разрезы имеют ровные края. Какие выводы следуют из этого, Холмс?
Детектив в раздумье склонился над трупом несчастной.
– Обратите внимание на цвет кожи около челюсти: убийца лишил женщину сознания и перерезал горло, когда она лежала на земле. На ее руках нет синяков – она не пыталась отразить нападение. Это объясняет также отсутствие крови на верхней части туловища, о чем упоминал доктор Ллуэллин. Чистота резаных ран, столь проницательно отмеченная вами, свидетельствует о том, что она была мертва, находилась под воздействием наркотиков или по какой-то иной причине была неспособна сопротивляться, когда эти раны были нанесены. В противном случае они были бы зазубренными или рваными. Я полагаю, все разрезы были произведены одним и тем же орудием, а именно шести– или восьмидюймовым ножом, возможно, с обоюдоострым лезвием. Он убил, а после расчленил ее в темноте и лишь потом убежал. Собственной безопасностью он явно пренебрегал, если брать в расчет дополнительное время, которое ему потребовалось.
– Но зачем? Что произошло между Полли Николс и убийцей? Почему он обезумел от ярости?
– Действительно почему? Давайте посетим Бакс-роу. Если нам сказочно повезет, мы, возможно, найдем что-нибудь не растоптанное и не выброшенное в мусор полицией.
Когда мы прибыли на место преступления, суетливая какофония Уайтчепел-роуд сменилась бешеным грохотом Северной железной дороги. Убогие двухэтажные домики, наскоро построенные и неухоженные, тянулись по одну сторону Бакс-роу, а по другую стояли, как часовые, склады с аскетически невыразительными фасадами.
Холмс соскочил с двухколесного