Харкер насупился, будто школьник, которого несправедливо отчитал учитель, и отрывисто бросил:
– У нас осталась девчонка!
Глокта облизнул десну, там, где когда-то росли передние зубы. «Ни системы, ни цели. Жестокость ради жестокости. Хорошо, что я ничего сегодня не ел, иначе бы меня вывернуло наизнанку».
– Сколько ей лет?
– Кажется, четырнадцать. Только не понимаю, наставник, почему это для вас важно.
– А важно это, инквизитор Харкер, потому, что четырнадцатилетние девочки, как правило, не устраивают заговоров!
– Я решил, что лучше ничего не упускать.
– Ничего не упускать? Да вы их вообще допрашивали?
– Ну, я…
Глокта хлестнул инквизитора тростью по лицу. От резкого движения бок Глокты скрутила мучительная судорога, больная нога подвернулась, и он схватился за Инея, чтобы не упасть. Харкер с воем – от боли и потрясения – отлетел к стене и, поскользнувшись, рухнул на пол в нечистоты.
– Ты не инквизитор, – прошипел Глокта. – Ты мясник! Посмотри, в каком состоянии камера! Два свидетеля убиты! Какой от них теперь толк, придурок? – Он подался вперед. – Или это часть замысла? Может, с Давустом расправилась завистливая пешка? А потом заткнула ненужным свидетелям рты? Что скажешь, Харкер? Может, мне начать расследование с самой инквизиции?
Инквизитор попытался встать на ноги, но над ним грозно склонился практик Иней, и он снова вжался в стену; из носа Харкера закапала кровь.
– Нет, нет! Прошу вас! Это вышло случайно! Я не собирался их убивать! Я просто хотел выяснить, что произошло!
– Случайно? Тогда одно из двух: либо ты изменник, либо некомпетентен в своем деле! Мне такие люди не нужны! – Не обращая внимания на боль в спине, Глокта нагнулся еще ниже и зловеще улыбнулся беззубыми деснами. – Если я правильно помню, инквизитор, с дикарями чем жестче, тем лучше? Так вот на целом свете не сыщется человека жестче меня. Нигде и никогда. Уберите с глаз моих этого червя!
Иней схватил Харкера за облачение и поволок по загаженному полу к двери.
– Погодите! – взвыл инквизитор, цепляясь за косяки. – Прошу вас! Вы не можете со мной так поступить!
Вскоре его крики стихли в глубине коридора.
Глаза Витари улыбались, будто она получила необыкновенное удовольствие от разыгравшегося спектакля.
– А что делать с этой помойкой?
– Вычистить. – Глокта бессильно привалился к стене, утирая дрожащей рукой потное лицо; бок по-прежнему сводило от пульсирующей боли. – Вымойте здесь все. Тела похороните.
Витари кивнула на девочку.
– А ее куда?
– Искупайте. Оденьте. Накормите. Пусть идет, куда хочет.
– Стоит ли ее купать, если она вернется в Нижний город? – усмехнулась Витари.
«Что верно, то верно…» – задумался наставник, затем бросил через плечо, шагая к дверям:
– Ладно!